Илона Волынская , Кирилл Кащеев - Отборная невеста кн. 1

Илона Волынская, Кирилл Кащеев Отборная невеста

Пролог. Короли и отбросы

Крупный ледяной шакал с разгона выскочил на опушку — снежные смерчи взвились из-под его лап. Понял свою ошибку, метнулся назад в лес, но было поздно. Огромная белая сова бесшумно скользила между заснеженными ветвями. Шакал жалко тявкнул и понесся прочь, почти сливаясь со снегом голубовато-белой шкурой.

Очерченная лунным светом крылатая тень накрыла шакала. Зверь оттолкнулся задними лапами, и взвился в прыжке навстречу хищнице. Его челюсти звучно лязгнули у самого крыла. Сова резко завалилась набок. Шакал взвизгнул и полетел вниз, тяжелой тушей пробивая толстый слой снега. Сова спикировала следом, ее когти сомкнулись на позвоночнике шакала, снова раздался визг — теперь уже совсем отчаянный. На лесной опушке забил белый фонтан — сверкающий в лунном свете снег взлетал под ударами крыльев и лап. Сова взмыла, поднимая в когтях еще дергающееся тело. Шакал яростно пытался достать противницу шипастым, похожим на толстую палицу хвостом, но сова маневрировала, уворачиваясь от ударов и ни на миг не отпуская добычу. Наконец хвост последний раз хлестнул воздух, и бессильно повис. Шакал обмяк, только сыплющиеся сверху капли крови густо пятнали снег.

Сова разжала когти, добыча рухнула в снег. Крылатая хищница упала сверху, ударила клювом и принялась быстро и жадно выклевывать куски еще теплого мяса.

Беззвучно перетекая с лапы на лапу, из-за деревьев выскользнула крупная кошка. Лунный свет пробежал по ее серой шубке, на мгновение засверкавшей как драконья чешуя. Не доходя пары шагов до рвущей добычу охотницы, кошка невозмутимо уселась, обвив лапы пушистым хвостом, и сощурилась. Кажется, весьма иронически.

Сова резко повернула голову — из клюва свисал кусок мяса, в круглых, как плошки, ярко-желтых глазищах светилась охотничья ярость.

— Трррапезничайте, доррогая, трррапезничайте. Не торрропитесь. — тягуче мурлыкнула кошка и принялась сосредоточенно вылизывать лапу.

Некоторое время был слышен только хруст костей под ударами мощного клюва. Наконец резкие движения замедлились, сова клюнула еще разок, другой… уже лениво, и тяжеловесно отлетела в сторону, явно предлагая кошке присоединиться к трапезе.

Кошка неторопливо подошла и деликатно захрустела — не столько насыщаясь, сколько не желая обидеть отказом.

— Благодарррю, дорррогая, весьма вкусно… и этот неперрредаваемый аррромат стррраха, погони и схватки… — она аккуратно умылась лапкой и предвкушающе протянула. — Теперь бы еще десерррт…

— Будет вам десерт, дорогая. — там, где в снегу возилась белая сова, медленно поднималась дама в накидке, ворот и рукава которой украшали мелкие пушистые перышки. Вытянувшаяся у ее ног тень совы аккуратно свернула крылья, и исчезла под подолом строгого зимнего платья. Лишь в уголке неулыбчивых губ осталась крохотная капелька крови. — И даже развлечение будет.

— Знаете вы, как подманить маленькую доверчивую кису. — кошка потянулась… и на ее месте поднялась вторая дама. Поправила изящную шапочку, при виде которой у столичных модниц дыхание перехватило бы от восторга, с кошачьей брезгливой грацией стряхнула налипший на меховой плащ снег. Льнущая к ее ногам тень с треугольными ушками и пушистым хвостом юркнула под полу плаща и пропала.

Жутковато, по-птичьи, поворачивая голову, Сова огляделась:

— Нам туда, где городские огни.

— Кажется, это пожар. — Кошка прищурилась, изучая стоящее над горизонтом оранжево-багровое зарево.

— Я же и говорю — где городские огни. — Сова подобрала подол и зашагала в сторону горящего города. За спиной у неспешно шествующих леди осталась цепочка крупных кошачьих следов и треугольные отпечатки совиных лап. Но вот ветер взвихрил поземку и следы пропали.

На фоне темного неба снежные хлопья мешались с черными лепестками золы. Огонь яростно жрал прогнившие доски ветхих лачуг, даря нищей окраине свою пылающую роскошь. Втоптанный в грязь алый цветок огнеплюйки еще разбрасывал искры, и огонь разгорался сильнее, чадя смрадным дымом.

— Ииии! — вопль ужаса сменился надсадным кашлем, мечущаяся между огненных стен женщина обессиленно рухнула на колени.

Огонь затрещал — будто расхохотался.

— Нет… Умоляю! — прижимая к себе потерявшего сознание ребенка, выдохнула женщина сквозь лопнувшие от жара губы.

Пламя торжествующе --">