Константин Викторович Кузнецов - Шушмор. Наследие исполинов

Константин Нормаер Шушмор. Наследие исполинов

Словно ушел, куда неизвестно и не вернулся назад.

Словно бегу я по краю бездны, руками закрыв глаза.

Ума Турман «Стрела»

Глава 1

ПРОШЛОЕ. Поселок Крестов Брод Владимирской Губернии

1901 год

Полицейский надзиратель внимательно вгляделся в пустоту окна, за которым царила кромешная темнота. Он точно знал: смерть бродит где-то неподалеку. Мужчина поднес к стеклу подсвечник, но это не помогло — тьма скрылась за отблеском света на стекле, а тревожных мыслей только прибавилось.

Поправив накинутый на плечи мундир, Иван Федорович пригладил свои аккуратные слегка подкрученные усы и вернулся к письменному столу. Впереди его ждала еще одна бессонная ночь.

Бумаг было много, даже слишком много, и на каждой — схема нового Коломенского тракта, что активно строился все последние годы. Жирным крестом отмечены места происшествия в хронологическом порядке, а чуть ниже — карандашные пометки: сбивчивые показания, скудный перечень вещественных доказательств и прочее.

Потрепав себя за волосы, Иван Федорович склонился над бумагами. Когда его направили в крохотную деревушку Крестов Брод с особым поручением, он и представить не мог, что застрянет здесь на долгие десять месяцев.

Взяв перо, сыщик макнул его в чернильницу и подписал на последней строке: «Случай девятый» — к осени возобновились исчезновения людей. Из последних жертв: местный егерь Привалов Игнат 1861 года рождения и мельник из соседнего села Михайловка Колычов Мирон 1865 года рождения.

Чуть выше, в столбец, были выписаны все имеющиеся на сегодняшний момент обращения, связанные с пропажей людей в районе реки Шушмор.

1887-ой год — первый случай, при проведении ремонтных работ на тракте исчезли…

1889 — ый год — второй, торговый обоз в составе трех человек бесследно…

1893 — ий год — третий, почтальон не вернулся после…

1896 — ый год — землемер с телегой и возницей при проведении работ пропали…

1897 — ой год — из соседней деревни сгинули двое крестьян…

И последний, самый вопиющий: к пропажам никакого отношения не имеющий, но попавший в список намеренно. По настоянию самого полицейского.

1898 — год — сожжена и разграблена церковь в соседнем уезде в деревне Спасск. Настоятель убит с особой жестокостью: имеются многочисленные раны на животе и шее, на лбу вырезан странный символ — круг и вписанный в него треугольник. В преступлении обвинили организацию террористов — анархистов. Доказательства несостоятельны. Возможно, следствие изначально пошло по ложному следу.

Одни предположения, никакой конкретики. А где же истина?

Иван Федорович почесал затылок. Вот поди ты разгадай хитроумную загадку: вроде бы все исходные данные есть, а с помыслами преступников ну никак не вяжется. И ведь преступления все какие интересные получаются, можно сказать, загадочные, со дна болота подняты и на всеобщее обозрение представлены. Да, если бы не всеобщая перепись населения, так, может быть, и не узнал бы никто о них, списали бы все на лесных лиходеев, и дело с концом. А так, получается, все надобно внимательнейшим образом изучить, да выводы сделать.

Казалось бы, ну что тут сложного, выполняй свою работу: собирай доказательства, сопоставляй факты — если бы не одно «но». Расследование, которое затеял Иван Федорович Зубов, полицейский надзиратель Особого отдела Московской полиции, словно кем-то проклятое, уже четвертый месяц топталось на месте.

А теперь еще и приказ сверху очередной спустили. С заступлением на пост нового министра внутренних дел Ивана Логиновича Горемыкина, всех специальных следователей решили отзывать с мест командирования и требовали в срочном порядке явиться в главное управление самого Петербурга. Но самое обидное, что Иван Федорович чувствовал, — разгадка где-то близко, еще бы пару деньков, а лучше недельку, и сдвинется все с мертвой точки. Вот тогда не стыдно будет и в глаза начальству посмотреть. А запутано-то здешнее дело на славу, так просто и не разберешься.

— Ох, как же оно все не вовремя, как не вовремя, — посетовал сыщик. — Еще бы на чуток задержаться, на самую капелюшечку.

Но куда там, ослушаться приказа никак невозможно. Подневольный человек он и на чужбине подневольный.

Выпрямив усталую спину, Иван Федорович сделал кое-какие пометки, когда в комнату постучали. Не оборачиваясь, сыщик --">