Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

возраст еще позволял интересоваться им вслух без потерь для репутации. Не женщина, но явно не ребенок. Одного со мной невеликого роста, кроме нужных мест стройная… да что там, скажем честно: худая. Зато в нужных… В общем, очаровательная молодая особа в личине подростка. Каким-то чудом совмещая томную грацию с мальчишеской неуемностью, она собрала в одном флаконе чувственный бантик губ, озера глаз без дна и края и звездопад в ночи — длиннющие темные волосы. Определение подростка больше подходило мне. Называя своими именами, даже мальчика, а не подростка. Тома рядом со мной выглядела как забугорный комп рядом с нынешним отечественным, пока неказистым, но у которого, как говорят, все впереди. Зато мой софт так проапгрейден, как ее харду не снилось. Без скромности. Не бейте художника, я так вижу.

Овальное Томино личико взвилось, подбородок вздернулся:

— Уже пятнадцать. Скоро шестнадцать!

Мужики, собиравшие в траве второй тандем, глумливо загоготали.

— Сколо двадцать, а пока тли…

— Ша! — бросил туда Томин коротышка-пилот. — Хотите отнести стоматологам в два раза больше, чем мечтали заработать?

Слова лились из него словно бусинки, нанизанные на длинную мысль, тон предложения к последнему слову забавно повышался. Мягкость произношения и звук по-змеиному шипящих букв завораживали.

— Было у мамы два сына, один умный, второй — Шурик… — не унимались помощники, переходя на личность пилота.

— И это мои товарищи? Тогда что такое фашисты? И не надо про второго сына, вы делаете мне обидно.

В конце концов он просто отмахнулся. Похоже, такая перепалка здесь вроде традиции.

Когда мне нужно добавить себе возраста и солидности, я расправляю плечи и тянусь макушкой вверх. Чуть на цыпочки не встаю. Тома без раздумий поступила так же. Выперла, чем природа одарила, острый нос — вверх, взгляд — «щас плюну».

— Умничка, держи фасон и все будет в ажуре, — принял ее потуги пилот с вежливым снисхождением. — Таки да, пятнадцать — очень много. А нам главное, чтобы до восьмидесяти пяти.

— Лет?!

— Килограмм. Или инструктаж между ушей не отпечатался? Таки лучше сразу везде вести себя правильно, чем потом любоваться с-под низу прекрасной природой кладбища.

Еще раз, ничуть не скрываясь, похожий на мультяшного персонажа с пропеллером упитанный пилот просканировал Томину фигурку: еще не полноценно женскую, но с моей точки зрения идеальную: по-мальчишески крепкую, подтянутую, что особенно здорово смотрелась в ярко-алой спортивной форме. Оценивал? Мне показалось так. Настаивать не буду, возможно, он проверял соответствие одежды полету.

— Я готова.

Тома действительно была готова — сожрать визави с потрохами.

— Тогда хватит утюжить клешем булыжник, подгребайте к нашей цацке.

Направляя и поддерживая за талию, самонавязанный кавалер переместил Тому ближе к дельтаплану.

— Как вы догадались, я из Одессы. — Стукнув каблуками, рыжий пилот лихо козырнул. — Позвольте представиться, Александр, он же Шурик, он же Алик, он же Санёк, он же Саша, он же Саня, он же, если приспичит, Искандер Двурогий.

— Какой?! — не сдержалась Тома, прыснув в мою сторону: — Слышал, Чапа?

Я завидовал ее умению мгновенно преображаться: из гнева в серьезность, оттуда — в заразную для окружающих смешливость, заставляя ответно улыбаться даже тех, кто не только не собирался, но думал, что не умеет.

— Македонского так звали, даже в Коране упоминается, — донесся голос второго пилота. Моего. — А меня — Абдул-Малик. Можно просто Малик.

Повторенное имя перенесло ударение на «а». У крепко сложенного обладателя орлиного профиля вопросов к подопечному — ко мне — не оказалось. Только брови под надетым шлемом взлетели:

— Чапа?

Курчавая снаружи ладонь задумчиво огладила жгуче-черную щетину.

— Вася, — буркнул я.

Малик понимающе кивнул. Вперед протянулась огромная пятерня, машинально мною пожатая.

— Но можно и Чапа, — смилостивился я. Люблю, когда относятся не как к ребенку. — Привык уже.

— Хорошо. Идем к аппарату. Вы вместе? — Его шлем качнулся в сторону девушки.

Я почему-то смутился.

— Да.

Боялся, не так поймут? Но не пускаться же в ненужные объяснения.

Малик посерьезнел, из-под полы одесситу погрозил внушительный кулак. Тот никак не среагировал. Но увидел. Я видел, что он увидел.

В общем, мой пилот, в отличие от некоторых, мне понравился.

--">