Алексей Петрович Бородкин - Ярость

– А у него есть перспективы? – неожиданно метко спросила Ингрид. Я поцеловал её руку.

– Всё зависит от финансирования. Если заплатить в ЦЕРН (Европейский совет ядерных исследований) четверть миллиона евро за опыты на коллайдере, то вполне может получиться… – я нарисовал руками сложную фигуру. Скульптуру. Нечто среднее между девушкой с веслом и Лаокооном, разрывающим пасть льву.

– Скажи мне честно, – Ингрид взяла меня под руку, потянула вперёд – она любила быструю ходьбу. – Он бездарен?

Я рассмеялся.

– Он – гений! Даже не сомневайся. Он самый настоящий гений. Гениальнее не бывает.

Часа через два мы забрели в старый город. В сумерках каждый дом здесь казался средневековым замком – вверх бежали отвесные стены, окна-бойницы предназначались для лучников, а не для света. Каменный мешок. Где-то под боком залаяла собака, старушечий голос заговорил на умершем языке.

Из проёма высунулась небритая физиономия:

– Закурить не найдётся?

Левую руку хулиган поднял и манил меня указательным пальцем, как подманивают собачонку. Правую прятал за спиной.

– Это был вопрос? Или утверждение? – Я отступил назад, на светлую сторону улицы. (Улицы! Три человека с трудом разминулись бы в этом проулке.) Ингрид замерла в нескольких шагах, и это было хорошо – она оставалась вне опасности. – Если это утверждение, то позволю себе согласиться. Вы исключительно правы, закурить у меня нет. Я не курю.

– Умный очень? Да?

Бандит сделал шаг, и я ему за это благодарен – он дал мне повод. Блеснуло лезвие, сдавленный крик, треск рубашки…

Вверх-вниз, вверх-вниз – кулак взлетал и опускался на его разбитое лицо, как шатун в цилиндре дизельного двигателя. Он давно уже перестал сопротивляться, но я не мог остановиться.

Ингрид подошла ближе. Её зрачки чуть расширились – только и всего. Больше никаких эмоций. Я подумал, что в этот момент мы похожи на Бонни и Клайда. Она попросила, чтоб я прекратил.

– Ему уже достаточно.

Ему – достаточно. А мне? Когда мне станет достаточно?

Кроме всего прочего, Аркадий Зорин был моим другом. Моим лучшим другом. Моим лучшим и единственным другом. С самого раннего детства, с младенчества, с пелёнок – наши мамы были двоюродными сёстрами. Как-то Аркашку оставили у нас на лето. На целое лето – в те годы это не было чем-то необычным. Никаких справок, никаких доверенностей, просто в моей комнате поставили вторую кровать, и мама сказала, что Аркадий поживёт у меня какое-то время. "Если ты не против". Я был "за". Его родители уехали в командировку… или это был отпуск? Отпуск, который маскировали под командировку или наоборот?.. Не важно.

Три месяца мы возились в песочнице, гоняли мяч и лазали по деревьям. Он был вожаком-провокатором, я – отчаянным исполнителем. Только не подумайте, что он угнетал меня. Нет. Мне нравилась моя безумная роль. Я учился быть храбрым.

Нравилась до той поры, покуда не появилась новенькая. В нашем шестом (кажется) "А" классе появилась Ксения Рассольникова. Я влюбился в неё первый (да! вне сомнений я был первым). Потом это сделал Аркадий, а следом и все мальчишки нашего класса.

Сколько синяков я поставил из-за этой любви! Сколько ни в чём неповинных мальчишечьих глаз носили сине-фиолетовое обрамление из-за того, что я не имел взаимности! Сашка Трегубов обозвал её Раскольниковой и моментально получил два фингала. Сегодня бы это назвали акцией – два вместо одного.

Естественно, Ксения полюбила Аркашку. Разве могло быть иначе? А я?..

Я сторожил их любовь. Когда они занимались (точнее сказать, пытались заниматься) ею на чердаке… в подвале, в котельной на тёплых и чумазых трубах. И позже в квартире моей бабушки – это оказалось удобнее. Всякий раз я стоял на стрёме, как часовой у трона его величества. Страстно любил Ксению, но стоял.

Почему? Охранял.

– Пойдём отсюда, – Ингрид протянула мне руку. – Может появиться милиция.

Я сжал её ладонь – она выскользнула из-за крови. Ингрид сказала, что нужно вымыться в море.

– Не идти же в гостиницу в таком виде.

Я согласился.

Вы когда-нибудь купались в море с русалкой? Мне довелось однажды. Она распустила свои пепельно-рыжие волосы, сняла свои русалочьи одежды и нырнула –