Елена Владимировна Хаецкая - Цитадель песков

Елена Хаецкая^[1] Цитадель песков

Старики в шемском селении Мухабад помнили еще то время, когда Дикие Пески не подступали к стенам Асгалуна. Но с годами таких стариков становилось все меньше и меньше… Селение давно уже было захлестнуто неумолимой пустыней. Там, где некогда бежали веселые речки, теперь оставались лишь пересохшие русла с растрескавшимся под палящим солнцем дном.

Песок поглотил несколько малых городов и селений, расположенных к северу от Мухабада. Пустыня сгладила всякие следы пребывания человека. К несчастью, источником жизни в этих городах были небольшие, но достаточно полноводные речки. Теперь, когда они пересохли и надежды на их «воскрешение» уже не осталось, люди покинули свои дома и перебрались южнее — в Асгалун, либо западнее — в Эрук.

А Мухабад выжил. Здесь имелось несколько колодцев, питавшихся артезианской водой. Люди продолжали сеять злаки, орошая свои поля драгоценной влагой. Южнее еще сохранились пастбища, и там паслись немногочисленные стада мухабадцев — коровы, овцы.

И все же с каждым годом климат становился все суровее, пески — все обильнее, а людей в селении — все меньше.

Напрасно пытались старейшины во главе с премудрым Диайе задабривать богов — те, казалось, не слышали людских просьб. И хотя священная Кобра — посредник между селянами и божественной Змеей, обвивающей Вселенную,— каждый день появлялась возле миски с молоком, которую наполняли для нее старцы, милостей от божества селяне так и не дождались.

Веру в божественную Змею принес в Мухабад странствующий жрец. Он явился на закате — облаченный в оранжевое, босой, дочерна загорелый, иссушенный ветрами и солнцем человек с длинной седой бородой. В руках он нес змею. Он сказал, что все селения, лежащие к северу от Муха-бада, прогнали его — и потому будут обречены на вымирание. С горящими сухими глазами заклинал он мухабадцев выслушать его, принять его веру, приютить у себя священную Кобру — иначе и Мухабад постигнет та же участь.

Жрец нашел себе приют в Мухабаде он сбыл стар и болен. Вскоре он умер. Кобра поселилась между корней огромного платана, росшего неподалеку от колодца. А спустя недолгое время пыльная буря сокрушила одно из селений, что изгнало жреца в оранжевом. Так начало сбываться его предсказание…

* * *

На рассвете в Мухабад явился всадник. Он сидел на верблюде, покрытом пылью. Судя по всему, он проделал долгий путь по пескам, прежде чем нашел это селение — единственный островок жизни среди бесконечных песчаных дюн и брошенных мертвых городов.

Однако, несмотря на усталость, всадник не выглядел изможденным. Его одеяние — белоснежный бурнус, шелковый платок, обернутый вокруг головы и закрывающий рот и подбородок, остроносые красные сапоги из хорошо выделанной кожи — казалось щегольским и нарядным. Ясные светлые глаза, выделявшиеся на загорелой коже, смотрели поверх платка холодно и испытующе.

Осанка молодого человека оставалась горделивой, походка — легкой, когда он спрыгнул со спины верблюда и не спеша пошел по единственной улице селения. Справа и слева от него тянулись низкие глинобитные дома. Наполовину рухнувший забор позволял заглянуть во двор и увидеть там засохшее дерево, разложенное для вяления темное мясо, нарезанное на тонкие длинные полоски, и очень тощую собаку, бесцельно бродившую по двору с поджатым хвостом.

Всадник удостоил эту жалкую картину лишь мимолетным взглядом и тотчас же отвернулся. Он искал нечто более драгоценное, нежели картинки из жизни обнищавших сельчан: он искал воду.

Колодец располагался в самом центре Мухабада. Священная Кобра спала, спрятавшись в глубокую нору между корней старого платана.

При виде колодца, несомненно, полного свежей прозрачной воды, всадник на миг утратил самообладание. Глаза его расширились, руки непроизвольно сжали поводья. И все же он не стал нарушать обычаев, принятых в этих безводных районах. Вместо того, чтобы броситься к колодцу сломя голову и спешно утолить жажду, всадник уселся на один из корней платана и принялся ждать, Видно было, что ждать ему приходилось часто и подолгу. Солнце успело подняться довольно высоко, а он так и не сменил позы,

Постепенно к платану под ходили жители Мухабада. Они молча рассматривали чужака, явившегося к ним из пустыни, но не решались заговорить с ним.

Он молчал. Солнце играло на рубинах, украшавших эфес его тонкой сабли. Два --">