Екатерина Соболь - Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури

– Никто и не заметил, откуда его прилавок взялся! – дрожащим голосом сказал Седриг. – Задержите эту деревяшку побыстрей, и дело с концом!

– А что… – Голос у меня сел, и я прокашлялся. – Что пропало?

– Пока ничего, но…

– …Прекрасное печенье, чай высшего сорта для всякого, кто пожелает, – невозмутимо проскрипел виновник всеобщего беспокойства.

– Раз он ничего не украл, я не могу его задержать, – заявил я, думая о том, как глупо буду выглядеть, если начну гоняться за скриплером по всей площади. И даже если поймаю – куда мне его деть?

– Да кому еще за порядком следить, как не посланникам? – возмутился Седриг. И он был прав: действительно некому. – А мы пока клетку для него найдем, сейчас, я быстро… – И он скрылся в толпе.

Я, если честно, понятия не имел, что делать, никаких инструкций на такой невиданный случай у меня не было.

– Господа, не толпитесь, – громко сказал я. – Здесь множество других развлечений.

Никто не двинулся, и я твердо прибавил:

– Тех, кто сейчас же не приступит к веселью, я задержу по подозрению в краже.

Люди заворчали, но тут же начали расходиться: у нас в королевстве нет ничего хуже, чем подозрение в воровстве. Через минуту этот угол площади опустел, и я остался один перед пугающе нарядным прилавком.

– Апельсиновый мармелад, желе из морошки совершенно без всякой платы, – сообщил скриплер, в упор глядя на меня блестящими глазами, едва заметными среди складок коры.

Я глубоко вздохнул и подошел ближе.

– У вас есть разрешение на присутствие здесь? – наобум спросил я.

– С каких пор нужно разрешение, чтобы быть на ярмарке Зимнего дня? – спросил скриплер, вытирая полотенцем тоненькую чашку.

Я с трудом оторвал от нее взгляд – вещь старинной работы, явно сделана еще до потери Сердца. Вот бы купить ее для короля…

– Людям – не нужно. А волшебным существам оно необходимо.

Это правило я выдумал на ходу: все волшебные существа, кроме скриплеров, уже давным-давно вымерли.

– Мой народ держал чайные испокон веков.

– Эти сведения ничем не подтверждаются.

– Вы всегда такой скучный или только в честь праздника, господин Прайд?

– Я просто слежу за поря… Стойте, откуда вы знаете мое имя?

Скриплер сделал вид, что оттирает какие-то невидимые пятна на ободке чашки, и я навис над прилавком, как мне казалось, угрожающе. От резкого движения у меня из-под воротника выскользнул медальон, и, прежде чем я успел отшатнуться, скриплер коснулся его своим тонким пальцем-веткой.

– О, медальон-защитник. – Его скрипение стало мечтательным.

– Решите его стащить – будете в Цитадели еще до заката, – сердито ответил я, заталкивая медальон обратно под рубашку.

– Вы зря беспокоитесь. Мы никогда не берем то, что действительно нужно хозяевам.

– Ох, да что вы говорите. А все те старинные предметы, которые вы уже триста лет тащите по всему королевству, тоже никому не нужны?

– Несомненно. Я всегда думал: если люди останутся без творений предков, они быстрее поймут, как убога их нынешняя жизнь. И тогда стряхнут смертельное оцепенение уныния, отправятся искать Сердце, вернут себе дары, и королевство начнет жить, а не трястись над старинными вещами. Жаль, что этого так и не случилось. Но то, что действительно нужно людям, мы не берем.

– Ну конечно.

– Ваш медальон никто из нас не взял бы. Эта вещь важна для вас не потому, что дорого стоит. Такие медальоны превращают вашу любовь к родичам в волшебство, которое их защищает, где бы вы ни были. Кстати, можно посмотреть портреты вашей семьи? А впрочем, там нет портретов. – Он бросил полотенце и, с кряхтением приподняв огромный чайник, налил в чашку заварки.

Я поежился. Откуда, Странника ради, этот деревянный воришка мог знать, что в медальоне?

– Вы положили туда по пряди волос жены и сына. Такая жалость, что люди разучились красиво рисовать. Один мастер древности даже мой портрет однажды сделал. Чаю, господин Прайд?

И скриплер невозмутимо подвинул ко мне чашку.

Мы постояли, глядя друг на друга. Лично я думал о том, почему эта работа сделала меня таким занудой. Раздавал бы скриплер свой чай с печеньем – кому он мешает? Мой сын, увидев такое, от счастья с ума сошел бы. Я тоже, будь я в его возрасте.

Но мне уже двадцать семь, так что я решил, что надо держаться твердо.

– Покажите мне разрешение или будьте добры уйти вместе с прилавком.

Я отлично знал: подобных разрешений вообще не существует.