Юлия Гай - Один за двоих (СИ)

Юлия Гай Один за двоих

=== Пролог ===

Господи, помилуй

И наставь раба,

Для кого постылой

Сделалась судьба.

Остуди мне рану

Или смерть пошли.

Не убьешь — я стану

Ужасом Земли.

Грушко П.

Штормзвейг. 23 августа 974 года Нового Времени.

Раннее утро. В распахнутое окно гляжу на пылающую нитку горизонта. В зеленоватом небе облака медленно розовеют, их края делаются пурпурными или желтыми. Только здесь, в междумирье, рассвет может быть столь причудливо многоцветным. Вдыхаю прохладный ночной воздух. Еще не скоро опустится утомительная липкая жара, и эти утренние часы у окна примиряют меня с наступлением очередного бессмысленного дня.

— Дан, милый, ты уже проснулся?

Лина радостно влетает в комнату, тискает меня, запускает пальцы в волосы на макушке. Все это вызывает во мне глухое раздражение, и хочется послать ее подальше, но я терплю, потому что у меня нет никакого желания снова объясняться с ней. Она всегда умудряется переспорить меня, так зачем же выставлять себя идиотом?!

— Закрой окно, дует, — говорит она, но вскакивает и сама бросается к створке.

— Нет! — я хватаю ее за руку и оттягиваю от окна. — Не прикасайся ни к чему в моей комнате.

Не могу находиться в закрытом пространстве, мне нужен кислород.

Лина удивленно моргает.

— Ты простудишься, — с обидой обещает она.

— Не твоя забота, — огрызаюсь я и возвращаюсь в кровать.

Она пожимает плечами и тут же, будто ничего не случилось, заводит новый разговор:

— Чего бы тебе хотелось на завтрак? Я специально встала пораньше, чтобы побаловать моего мальчика.

— Все равно, — отворачиваюсь к окну, там из-за горизонта показался край солнечного диска.

— Ну, тогда поджарю хлебцы и намажу абрикосовым джемом, как ты любишь, — говорит Лина.

Так и не дождавшись ответа, она выходит. У меня есть полчаса одиночества и покоя. Откидываюсь на подушку и прикрываю глаза, сквозь смеженные веки проникает розовый свет, мне на короткий миг становится… терпимо. Отступает бессонница, глухая тоска, нытье в груди. Наступающий день должен чем-то отличаться от других, от целой вереницы пыльных жарких дней в междумирье, где давно прекратились бои и начались переговоры.

— Дан, спускайся завтракать, — кричит Лина.

Не выйти нельзя — придет сама и опять будет зудеть про полезность завтрака для моего драгоценного здоровья.

Натянув джинсы и майку, спускаюсь. Лина суетится у стола. Самая красивая девушка в Штормзвейге, дочь лидера Умано, отважная и умная. Перекинув за спину каштановую косу, в шелковом халатике, она ни на секунду не останавливается, порхая по большой кухне. Когда-то я до смерти влюбился в нее, увидев в штабе командора Рагварна.

— Дан, милый, а у нас гости, — подняв на меня взгляд, улыбнулась Лина, она любит гостей.

Ларсен и Оскар, бывшие бойцы отряда «Вепрь», а нынче просто приятели, уже расположились за столом и жадно поглядывают на жареные хлебцы с джемом и клубникой. Оба поднялись мне навстречу, крепко пожали руку.

— Давно не виделись, Дан.

— Мы только из штаба и сразу к вам, услышали новость… все просто ошеломлены!

Не понимая, о чем речь, я посмотрел на Лину. Она широко улыбнулась.

— Садитесь скорее за стол, горячий шоколад уже готов.

Ребята уселись и отдали дань стряпне Лины, болтая о новостях в штабе, о жарких схватках в Ходхольме, куда их забросила судьба после расформирования моего отряда. Оскар женился, Ларсен купил поместье в пригороде Оримы — столицы империи.

— А как ты, Дан? — спросил Оскар, когда мы вышли в сад покурить.

— Как обычно, — пожал плечами я.

— Отпустило?

— Что отпустило?

Оскар наморщил лоб.

— Я про Корда.

— Отпустило.

Он улыбнулся одними губами, а я отвернулся. Чего им всем надо? Какая им разница? Неужели думают, что расплачусь и стану изливать им душу? Расскажу, как меня тошнит от междумирья и от назойливой заботы Лины и ее семейства? Расскажу, как уже год ничего не хочу, ничего не делаю, почти не ем, почти не сплю? Как мне не хватает тебя? Неужели они думают, что хоть чуть-чуть меня понимают?

На улице переполох: говор, свист, какие-то крики. Жара навалилась, как --">