Анна Ланг - Лили. Ведьмина внучка

вызвался он. Кажется, в тот вечер подавали лангустов, видит кениг, он предпочел бы прожаренный стейк. Он едва пригубил шампанское и стал наблюдать.

Вон Илзе фон Изенбург, старательно демонстрирующая благоволение режиму. А рядом с ней какая-то девчонка, медно-рыжая, непокорные локоны выбились из наспех собранной прически. Девчонка что-то говорила надменной аристократке — та побледнела и выбежала из залы.

Незнакомка обернулась, и он понял, что пропал в огромных изумрудных глазах. Точеным чертам лица позавидовал бы и сам Фрилли. Девушка улыбнулась, так… приглашающе, что он едва не облился шампанским. Кто она, шансонетка? Актрисуля? Нищая аристократка, которой нужен покровитель?

Рыжая красавица вновь одарила улыбкой и пошла на выход. Он ее перехватил, потом все пытался вспомнить, что ей говорил, в памяти осталось только, что она ответила согласием, и как от нее пахло грозой, лесом и солнцем. Он еле добрался с ней до гостиничного номера, и сорвал с нее платье.

— Как тебя зовут? — хрипло прошептал он.

— Лили, — шепотом ответила девушка.

О, как пылко она отвечала ему, как отдавалась, как звучала с ним в унисон. От ее хмельных губ кружилась голова, а нежные руки обнимали так ласково и так тепло, что что-то таяло в сердце. Мимолетная интрижка грозила стать чем-то большим. Засыпая опустошенным, он подумал тогда, что обязательно предложит страстной девушке щедрое содержание, и так и быть, продвинет ее на радио, вычеркнет из списка неблагонадежных, если она там есть.

Утро разочаровало его. Девушки и след простыл. И с тех пор незнакомка, которая за одну ночь украла его покой и сердце, не выходила у него из головы.

Глава 8

— Мамочка, а папа скоро к нам приедет?

— Якопо, ты же знаешь, папа улетел в далёкую страну. Он бравый военный, должен завоевать кенигу много-много земель.

— Мам, а письмо от него скоро будет?

— Милый, помнишь же, письма из жарких стран идут долго-долго.

Утомившийся малыш тер глаза. Сара подняла ребенка на руки, и тихонько шепнула Лили.

— Уложу и приду.

Лили быстро навела порядок на кухне, она знала, что Сара не будет возражать.

Через четверть часа женщина поставила котелок на чугунную плиту.

— Отец Якопо, — говорила Сара, — всю жизнь положил на благо Родине. Для него не было выше долга и больше чести, чем служить кенигу. А когда кениг издал указ, что нечистокровным запрещено общаться с людьми, что они не должны служить на…благо отчизны, Георг… я как сейчас помню тот день.

Он пришел изменившийся в лице, черный, мрачный и внезапно какой-то осунувшийся. У него забрали мундир и табельное оружие. Я говорила ему, что мы со всем справимся, говорила, что мы все переживём, но тем же вечером он пустил себе пулю в лоб. Хорошо, что этого не видел его сын. С тех пор наш папочка уехал в жаркие страны и служит там.

По впалым щекам женщины текли молчаливые слезы. Лили подошла к Саре, обняла ее и зашептала: "Тебе не больно, тебе больше не будет так больно. Ты будешь помнить Георга сильным и гордым". На это сил Лили хватало, в тринадцать вёсен все же сложно забирать людскую боль.

— Сара, я буду рада поехать с вами. — улыбнулась девочка.

Глава 9

Лили отдала Саре почти все свои немногие сбережения, но денег все равно не хватило, чтобы добраться до города с удобствами.

Лили и Сара шли пешком, поочередно несли в руках малыша Якопо. Не сговариваясь, женщины решили отдать последний кусок хлеба ребенку. Они шли за людьми, спали на сеновалах, брели по неровным железным дорогам.

Их встречала разруха, обломки домов, уничтоженные виноградники. Наконец они вошли в город.

Сара призналась, что помнит город совсем не таким, пыль, грязь, обломки зданий, покореженные деревья, заброшенные трамваи, лавочки с выбитыми стеклами. И Якопо умудрился где-то вляпаться в лужу.

Лили обратилась к прохожему, надеясь, что тот подскажет им, как они могут добраться до квартала, где жили соотечественники Сары.

— Нет больше вашего квартала, — ответил мужчина, указывая на царящую вокруг разруху.

— Мы живём хуже мышей, прячемся днём, и ищем ночью, что бы поесть, — продолжал прохожий. Сара прижимала к себе ребенка, а Лили вновь почувствовала отчаяние. — Здесь больше ничего не осталось.

Внезапно раздался гул, глухой, утробный, казалось, разверзлись земные недра. Это монотонное гудение резко контрастировало с внезапным оживлением --">