Рыжий - Поручик из Варшавы

первое время денег должно хватить, а там уже и я что-нибудь да придумаю. Чай, не совсем дурак. Вот только для этого всё-равно придётся вернуться в Варшаву. Хотя бы для того, чтобы забрать с собой Терезу и попытаться уговорить пана Ковальского продать всё, что у него есть, чтобы с хорошим стартовым капиталом начать всё сначала в месте, где война не сможет помешать мирной жизни…

Прогулка по городу-государству Данциг с первых минут мне не понравилась. Первое негативное впечатление появилось сразу же после того, как я покинул гостиницу — сильный холодный ветер, дувший с моря, несмотря на то, что я закутался в шинель и прикрыл лицо армейским шарфом, пронизывал, кажется, до самых костей. А потом ещё эти… Прикопались…

Троих мужчин, намеренно следующих в мою сторону я заметил сразу. Все в однообразных черных не то шинелях, не то плащах, перепоясанные одинаковыми ремнями, у одного из них на нём крепилась кобура для пистолета, а у двоих других — подсумки для винтовочных патронов. Сами же винтовки, как вы понимаете, весели у двоих на плечах. Головы у них были покрыты непривычного вида шапками.

Вначале я даже подумал, что меня хотят за что-то арестовать. Но кто? Польская контрразведка (дефензива)? Нет — там хватает специалистов, которые приблизились бы просто ко мне на улице и с высокой долей вероятности обезоружили бы так, что я не смог бы оказать никакого сопротивления. Польская полиция? Опять же — нет. За время своего пребывания в Варшаве и во время поездок с командировками по Польше в ту же десятую кавалерийскую бригаду (см. первую часть серии — «Подпоручик из Варшавы»), я успел насмотреться на польскую полицию — те всегда были одеты несколько иначе, да на фуражках носили кокарды с орлом. Тут же у них шапки. И на них эмблема — «Тотенкопф»^[2].

Я даже несколько удивился — какого чёрта «эсэсовцы» могут так просто бродить по вроде как ещё польской территории?

Непроизвольно я сжал в кармане шинели миниатюрный браунинг — трофей из Франции, который ваш покорный слуга так и не удосужился сдать. Да и вывезти просто так его бы не получилось — спасибо пану Ковальскому, именно благодаря ему досмотры на обеих таможнях были чисто формальными: сверили документы, поставили печати, да пропустили, даже не заглядывая в багаж, и, уж упаси боже — даже не просили показать, что находится в карманах.

Впрочем, все мои сомнения развеялись, когда я не заметил на шинелях петлиц войск СС, знакомых по фильмам и реконструкциям. Ещё немногим после, когда тот, что вооружён пистолетом (голубоглазый блондин, кстати, сошедший, будто бы с плакатов для Ваффен-СС) чётко козырнул мне и на неплохом польском, но со всё-таки хорошо различимым акцентом (уж не немецким ли?), представился:

— Эрвин Шенк. Полиция Вольного Города Данциг. Предоставьте ваши документы для проверки.

— Подпоручик Домбровский. — С шиком козырнув двумя пальцами, представился я, после чего поёжился от резкого порыва ветра, дующего со стороны моря.

Офицерская книжка и командировочное предписание, полученное в Париже, удовлетворило полицейских.

— Счастливого пути. На вокзал вон туда! — Деланно улыбнувшись, показал мне направление движения старший патруля.

— Благодарю! — Максимально беспечно улыбнулся уже я, убирая свои документы под шинель, а сам едва не поёжился, на этот раз, от взгляда старшего патруля. Он смотрел на меня, будто бы через прорезь прицела. Остальные же патрульные, в это время просто считали ворон.

До здания вокзала, расположенного прямо в самом центре Гданьска-Данцига я добрался, проходя мимо целого ряда гостиниц: «Монополь», «Континенталь», «Гранд отель Рейхсхоф» и «Норддойчер Хоф». Все вывески, как вы понимаете, были на немецком языке. Как и таблички на здании вокзала — «Danzig Hauptbahnhof».

Ещё пару раз мне попадались патрули местной полиции. И, если в первый раз им хватило только командировочного предписания и офицерской книжки, то во второй раз, старший патруля этим не удовлетворился и захотел проверить мои личные вещи.

— Только в присутствии понятых! — Улыбнулся я. — Вон, пан майор стоит, и девушка красивая. Думаю, они могут помочь нам в нашем нелёгком деле?

Старший патруля, невысокий и пузатый мужчина «лет за сорок», с противным, заплывшим лицом, подумав несколько секунд, вернул мне документы и сквозь зубы проговорил по-польски:

— Свободен.

— Свободны, господин подпоручик! — Твёрдо поправил его я, после чего --">