Андрей Николаевич Савинков - Николай I. Освободитель. Книга 4 (СИ)

постоянно шел дождь. Ну как дождь, влажное нечто, среднее между густым туманом и легким дождем постоянно висело в воздухе, делая все вокруг еще более серым и мрачным. Навевая мысли о самоубийстве.

— Ненавижу ноябрь, — пробормотал я себе под нос, достал из внутреннего кармана серебряную фляжку, открутил пробку и сделал хороший глоток. Теплота пробежалась по пищеводу и упала в желудок. Стало чуть комфортнее. Алкоголем я не злоупотреблял ни в той жизни, ни в этой, однако иногда он был просто необходим. — Терпеть не могу похороны.

Весь следующий месяц прошел суматошно. С одной стороны, двор был в трауре, с другой — в конце декабря столица традиционно отмечала сначала день рождения императора — 23 декабря — потом Рождество и Новый Год. Отменять празднества не пожелал сам Александр, но и принимать в них участие император тоже был понятным образом не готов.

Ну а самый главный разговор состоялся уже в начале нового 1829 года. 8 числа брат попросил навестить его в Зимнем дабы обсудить наши дальнейшие планы.

Карета качнулась и плавно остановилась. Уложенный экспериментальный асфальтовый участок, которым умостили несколько улиц соединяющих Михайловский и Зимний, и по которым я ездил чаще всего, показывал себя с самой лучшей стороны. Асфальт избавлял от постоянного дребезжания свойственного булыжным мостовым и по местным меркам смотрелся крайне привлекательно. Можно даже сказать — футуристично.

Я спрыгнул с подножки и накинув капюшон плаща на голову — на улице было достаточно зябко — поспешил к парадному входу во дворец. За мной не отставая двинула охрана, подъехавшая на точно такой же карете следом за первой. Я старался не выходить на улицу без десятка опытных бойцов в прикрытии. Даже если ехать было всего несколько минут. А после убийства Милорадовича и вовсе заказал себе блиндированную карету, которая давала хоть какое-то ощущение безопасности.

Отдал плащ подскочившему лакею и двинул на второй этаж, где располагались императорские покои. Несмотря на то, что Александра в столице не видели последние несколько лет, ничего трогать в его части дворца естественно никто не стал.

По вечернему времени в Зимнем было тихо и пусто. Вечерами я тут бывал крайне редко, используя дворец исключительно как административное здание, где обитало часть административного аппарата, и даже посетителей предпочитал принимать в Михайловском. Пахло горящими свечами и сыростью. Последнее было традиционной проблемой дворца, победить которую так и не сподобились за те полвека, что он существовал. Нужно было либо устраивать коренную перестройку здания с прокладкой новых труб отопления, либо смириться с этим недостатком. Пока перестраивать Зимний, в котором давно не жила императорская семья, никто не планировал.

На входе в приемную меня встретил дежурный флигель-адъютант и сразу указал на дверь.

— Проходите, его императорское величество ожидает.

Из приемной дверь вела в небольшую комнату для встреч с теми людьми, которых император не был готов принимать в своем рабочем кабинете.

— Проходи Ники, — сквозь открытую дверь брат услышал, что я приехал. Император выглядел немного взъерошенным, собственно початая бутылка коньяка на столе и пустой стакан как бы намекали на очевидную причину. — Выпьешь?

— Давай сначала о деле, — я мотнул головой. Слишком много было выпито за последних пару месяцев — с горя и с радости — пора было притормозить. Впрочем, император видимо считал по-другому. Он только пожал плечами и налил себе в стакан алкогольного напитка на два пальца.

— Все равно ждем Константина и Михаила.

— У нас сегодня семейный совет? — Я вопросительно приподнял бровь.

— Можно и, так сказать.

На похороны императрицы из Варшавы приехал бывающий тут еще реже, чем император второй старший брат. Его я последний раз видел вообще черт знает, когда.

— Ты все-таки решил уйти? — Глубоко вздохнув, задал я главный вопрос.

— Пять лет прошло, как мы и договаривались, — пожал плечами император. — Настало время перемен.

— Караул устал, — буркнул я себе под нос и сел на стоящий у небольшого круглого стола стул.

— Что?

— Справедливо, — уже в полный голос вынужден был я признать, что брат свою часть уговора выполнил. Подумал и попросил, — налей все же. Такое насухую --">