Артур Макгваер - Атоммаш. Книга 1. Пришелец

Артур Макгваер Атоммаш. Книга 1. Пришелец

Глава 1. Одержимость из машины

  Глава в которой наш современник попадает в тело несостоявшегося гения двадцатого века - Матвея Петровича Бронштейна.

   Матвей Петрович Бронштейн медленно приходил в себя. Открыл глаза - взгляд упёрся в плохо побеленный потолок, извёстку побелки которого пересекали многочисленные трещины, а кое-где кусочки мелового слоя отвалились. С трудом повернул голову - тело плохо слушалось приказов сознания. Взгляд упал на стол, полку с книгами, настенный календарь, висящий у изголовья кровати. Дата на календаре 25 февраля 1923 года почему-то сильно удивила, буквально потрясла сознание.

   - Что со мной?

  Матвей силился вспомнить, что ему снилось - что-то ужасное, раз память отказывалась выдавать воспоминания, оберегая только что оформившееся ясное сознание.

   Поняв, что спать категорически не стоит, Матвей с трудом встал с постели и нашарил ногой под кроватью стоптанные тапочки. Подошёл к столу, взял очки. Расплывающиеся контуры комнаты стали чёткими. В окно светила полная Луна, и её свет, разгоняющий темноту, помог Матвею зажечь керосиновую лампу. Взяв её, Матвей прошёл в соседнюю комнату, где стоял большой трельяж - составное зеркало в человеческий рост.

   Всмотревшись в своё отражение, Бронштейн почувствовал, как на него накатывает оторопь - он не узнавал себя. Казалось, что на него из зеркала смотрит другой человек - незнакомый, в очках.

   Это замешательство словно открыло плотину для воспоминаний - диких, невероятных воспоминаний о... будущем.

   - Надо же! 1923! Как раз закончилась гражданская война. Впереди семь лет НЭПа. Можно относительно свободно ездить за границу, - пронеслись в голове мысли.

   - Ты кто? - удивился Бронштейн посторонним мыслям, звучащим в голове как будто речь чужака в зеркале.

   - Что значит кто? Матвей Макаров!

   - Я Матвей Бронштейн! - появилась в голове мысль-возражение. Ч... чёрт, кажется, у меня галлюцинации - сам с собой разговариваю.

   - Бронштейн, ты не галлюцинируешь. У тебя, как бы выразиться поделикатнее, одержимость мной, Макаровым. Но я не бес!!! И тебя точно зовут Матвей Петрович Бронштейн?!!

   - Точно!

   - Так вот что такое одержимость! В мыслях Матвея Бронштейна пронеслось вспоминание читаного им рассказа о мальчике-одержимом. Тогда он посчитал, что это очередные досужие выдумки, ничего с реальностью не имеющие, и сочиняемые писаками для одурачивания простодушных читателей.

   То, что его теперешнее состояние можно было охарактеризовать именно как одержимость, не представляло сомнений.

   - Матвей Бронштейн?! Тот самый Матвей Бронштейн! Из четвёрки знаменитого в научных кругах конца двадцатых-начала тридцатых "джаз-банда" Гамов-Ландау-Бронштейн-Иваненко?! Ничего себе!

  Матвей Бронштейн слышал мысли неведомого "духа" так же как и свои, поэтому следующей его мыслью было "Только раздвоения личности мне не хватало. Хотя говорят, что от голода галлюцинации бывают".

   - Кто такие эти Ландау и Гамов с Ивановым?

   - Твои будущие друзья и коллеги. Нам надо бы представиться друг другу. Расскажу о себе, - начал первым объясняться незнакомец, чьи мысли вторглись в черепную коробку Бронштейна. Мои имя и фамилию ты уже слышал - меня зовут Матвей Макаров. Так что имя у нас с тобой одно на двоих. Об остальном... Что хочешь услышать первым?

   - Кто ты?

   - Я был Матвеем Олеговичем Макаровым. Окончил Московский Инженерно-Физический Институт ещё до окончания перестройки, в девяностые годы этого века. Защитил диплом по специальности "Машины и аппараты химических производств".

   - При поступлении в институт и выборе профессии, увы, это я понял поздно, был восторженным дураком, если честно говорить. Знай я, как на самом деле обстоят дела в бывшей советской, а затем российской ядерной промышленности, - держался бы от атомных производств подальше. Никаких перспектив для человека со стороны. В лучшем случае - долгое восхождение по карьерной лестнице, требующее не столько научных, сколько административных и при том специфических знаний. В ядерной промышленности было чёткое разделение по группам, контролирующим то или иное направление. Так что ждала меня унылая работа технолога. Возможно, мне не повезло - некоторым моим однокурсникам, кто поехал работать на станции, удалось постепенно выбиться. Но я --">