Сергей Герасимов - Тоннель

к жизни.

С самого начала было понятно, что именно по этому тоннелю человек уходит в другой мир. Если помешать этому переходу, то человек останется жив. Так родилась идея посмертной реанимации безнадежно больного или умирающего. Вначале пробовали заблокировать тоннель механическим способом. Это ничего не давало и лишь ускоряло смерть. И более того, заблокированный тоннель начинал вибрировать и светиться, а затем выпускал несколько дополнительных рукавов, ведущих в разные стороны. По одному из этих путей и уходил умирающий. К сожалению, он уходил не туда, куда ему было предназначено идти с самого начала. Возможно, это обрекало его душу на неимоверные страдания. И уж наверняка приводило к последствиям, которые мы даже представить себе не можем. Опыты с блокировкой тоннелей пришлось прекратить. Вмешалась церковь, комиссия по правам человека и даже несколько крупных экологических организаций. Оставался единственный способ: прорезать в стене тоннеля дыру, самому войти внутрь и вернуть человека, уходящего во тьму. Вернуть его с помощью убеждения или с помощью физической силы. Порой удавалось и то, и другое.

Сейчас Сергей приблизился к тоннелю почти вплотную. Растянутая серая кишка диаметром метра в четыре лежала перед ним, выходя из черной бесконечности и уходя в черную бесконечность. «Так мало смертей, которые мы можем предотвратить, — думал он, — даже те, которые умирают достаточно медленно, даже те, к которым мы успеваем подобраться совсем близко, даже они обычно уходят. Жизни, которые мы спасаем, это единицы. Единицы на фоне миллионов и миллиардов. С точки зрения статистики это бесполезный труд. К тому же практически каждый, к кому мы можем пробиться, уже согласен умереть, уже приветствует смерть. Мы просто заставляем его жить, оживляя насильно. И мы не знаем, к чему приведет это насилие в долговременной перспективе. Может быть, мы не правы, мы ведь не знаем, куда ведет этот тоннель. А что, если он на самом деле ведет к счастью?»

Он ощупал стенку тоннеля и убедился, что она теплая. Не горячая, а просто теплая. По температуре стенки можно определить стадию умирания. Вначале тоннель холодный, затем он разогревается, а после этого снова начинает остывать. Он остывает до температуры человеческого тела, а затем разрушается — это означает, что умирающий уже проделал свой путь. Теплая стенка могла значить, что тоннель нагревается, а могла означать и то, что он остывает. В последнем случае времени почти не остается.

Он достал передатчик из чехла на поясе и снова связался с землей.

— Как там наша пациентка? Я на месте.

— Состояние стабильное, — ответил Зайцев. Его голос вибрировал и двоился. — Но в сознание не приходит. Как стенка?

— Теплая.

— Это плохо.

— Я сам знаю, что плохо. Сейчас попробую сделать разрез. Держите ее там, постарайтесь не потерять.

— Не учи ученого, — ответил Зайцев.

— Вскрываю тоннель через четыре минуты. Вам хватит?

— Вполне.

— В таком случае конец связи.

Он спрятал передатчик и начал собирать резак. Закончив с этим, простукал стенку тоннеля. Кажется, стенка слегка нагрелась. Хороший знак. Если так, то еще есть время. Три минуты, три с половиной, четыре…

Он начал резать стенку.

Тоннель — это в некотором смысле продолжение человека. Его ни в коем случае нельзя считать просто стеной из неживой материи. Он способен ощущать и передавать в умирающий мозг сигнал о повреждении. Когда мы начинаем резать, у умирающего изменяются биотоки мозга. Пульс становится чаще, если только у него еще есть хоть какой-нибудь пульс. Некоторые могут даже очнуться в этот момент. Обычно они кричат от боли. Они воспринимают это как болевой шок. Возможно, что резать тоннель — это такое же непозволительное издевательство, как, например, резать без наркоза кишечник или желудок. Выжившие навсегда запоминают невыносимую боль, которую мы им причинили. Последним, кого Сергею удалось спасти, был пожилой преподаватель консерватории. Он сказал, что чувствовал симфонию боли. Безобразную симфонию боли, которая вечно будет звучать в его мозгу. Многие из выживших уже не могут спать без сильного успокоительного. Но мы делаем то, что можем делать. Когда-нибудь люди изобретут наркоз для этой операции. Черт возьми!

Он выключил резак. Снова достал передатчик.

— Зайцев, привет. Вы ее не упустили, я надеюсь?

— Все в порядке. Как ты?

— Я — плохо. Стенка слишком прочная. --">