Брюс Лауэри - Нарост

Брюс Лоувери Нарост

Отца моего убили еще в американо-канадскую войну, так что мне приходилось помогать матери, которая работала на полставки в публичной библиотеке нашего маленького городка. Вернувшись вечером домой, она подолгу разговаривала со мной — это стало ее привычкой. Чаще всего речь шла о посетителях библиотеки, хотя иногда в эту тему вкрадывались впечатления от того или иного лекарства, которые она принимала, и их воздействия на ее самочувствие.

А началось все в тот самый преотвратный 2021 год. Целую неделю мать хранила несвойственное ей молчание. Лицо ее выражало беспокойство; иногда она отрывала глаза от вязанья, а может, это было чтение, и долго-долго как-то странно смотрела вдаль. Мне показалось, что именно тогда она особенно начала беспокоиться о своем здоровье, тем более что ей было под шестьдесят. Впрочем, я не сомневался, что, когда придет время, она мне обо всем расскажет. Следовало признать, что она очень ценила уединение, так что, несмотря на раздиравшее меня любопытство, я старался молчать.

Наконец, однажды вечером она подняла на меня долгий, встревоженный взгляд и заговорила — впервые за долгое время:

— Сынок, мне хотелось бы узнать, что ты думаешь по поводу… по поводу того, что уже давно тревожит меня.

Всю свою жизнь, что я помнил мать, она постоянно беспокоилась о своем здоровье, хотя никогда не обращалась к докторам. Что и говорить, все домашние, соседи и даже я нередко посмеивались над ее страстью заполнять тумбочку рядом со своей кроватью всевозможными пузырьками, ампулами и таблетками. При этом она всякий раз с упреком выговаривала нам, что, дескать, никто не может знать, насколько сильно она больна и как тяжел ее недуг. Я понимал это так, что все эти меры предосторожности были не чем иным, как ежедневной процедурой, призванной поднять бодрость ее духа.

— Примерно неделю назад, — промолвила она, — я заметила у себя на коже какую-то припухлость.

Я тут же выразил готовность осмотреть причину недомогания, но она, как я и предполагал, категорически отказалась. Дело в том, что, родившись в 1962 году, моя мать всей душой ушла в восторженной обожание воскресших в те времена викторианских достоинств. За все двадцать семь лет своей жизни я ни разу не видел, чтобы она хотя бы частично обнажила «неподобающую» часть своего тела. И что характерно: несмотря на почти хроническую боязнь подцепить какую-нибудь болезнь, она сохраняла столь же целомудренное поведение даже по отношению к врачам.

Одним словом, она отказалась даже описать свою «припухлость» — только размеры и все. По ее словам, размеры ее были немного больше горошины, а располагалась она слева, сразу под нижним ребром.

— Как это началось?

— Откуда мне знать?

— А к доктору ты обращалась?

— Нет, — отрезала мать. — Мне страшно. Ты же знаешь, как я боюсь докторов.

— Ну да, конечно. Хотя, должен тебе сказать, ты всегда волнуешься из-за пустяков.

Сказав эти слова, я попытался, тем не менее, хоть отчасти скрасить улыбкой ее тягостное настроение. При этом меня, откровенно говоря, в гораздо большей степени волновало состояние ее рассудка в связи с этим прыщиком, нежели физическое состояние.

— Так что, именно из-за этого ты и хмурилась всю эту неделю? Брось, все пройдет само собой.

И все же, я не мог не заметить, что с каждым днем мать все более мрачнела.

— Но что же я могу поделать? Она же растет! Прошло каких-то два дня, а она уже похожа на крупный шар!

Я попросил ее позволить мне взглянуть на этот странный нарост, но, как и предполагал, мать отказалась.

— А так болит, когда прикоснешься, — призналась она, чуть поглаживая кончиками пальцев свой бок. — Надо, конечно, кому-то сказать, но так стыдно…

— Чепуха. Пора наконец показаться доктору.

— А вдруг от этого будет еще хуже? — хныкающим голосом проговорила мать. — Или диагноз установят не тот.

В те времена у нас в городке было всего три доктора, но я заверил мать, что по крайней мере один из них обязательно о ней позаботится.

Получилось, однако, так, что ни один из них так и не принес ощутимой пользы, впрочем, как я впоследствии узнал, никакой их вины в этом не было. Каждый из них утверждал, что никогда в жизни не встречался ни с чем подобным. Двое из них прописали какие-то мази, чтобы уменьшить зуд, а третий вообще отказался лечить, заявив, что больную надо показать специалистам в Чикаго.

Я не на шутку --">