Говард Филлипс Лавкрафт - Грибы с Юггота

детской сказочной мечты.

Сокровища, не ведомые тлену,

Соблазн для злобных призраков таят,

Что по дорогам спутанным летят,

Земли и неба пробивая стену.

Они, освободив меня от пут,

Встать одному пред вечностью дают.

XXXI. Обитатель

Он стар был, когда нов был Вавилон,

Была его загадка долго скрыта;

И наконец из-под кусков гранита

Предстал, прекрасен, нашим взорам он.

Там было много древних прочных стен,

Широких мостовых и старых плит,

И изваяний фантастичный вид —

Вот мир, попавший в лет ушедших плен.

Вниз уводили ветхие ступени

К загадочным развалинам ворот;

Камнями был завален узкий вход —

Там древностей таинственные тени.

Но, вход пробив, мы крикнули «беги!»,

Услышав снизу грозные шаги.

XXXII. Отчуждение

Он телом оставался здесь всегда,

С рассветом он был дома, но лишь ночь

Пожалует, он духом мчался прочь —

Куда влекла полночная звезда.

Он видел Яддит, но хранил мечты,

Вернувшись целым из гурийских зон —

Оттуда, где в ночи скитался он

И слышал зовы труб из пустоты.

Проснулся как-то старцем он с утра —

И взгляды ближних были не милы,

И всё плыло, как из туманной мглы, —

Фантомы, ложь, пустая мишура.

Друзья не признают его своим —

Напрасно он тянуться будет к ним.

XXXIII. Портовые гудки

Над шпилями, нагроможденьем крыш

Всю ночь из порта слышатся гудки;

И к берегам, что страшно далеки,

Они несутся, нарушая тишь.

И каждого, кто ночью не уснул,

Влечет гуденье это через мрак;

С заливов, огибая Зодиак,

Сквозь космос к нам доносится тот гул.

Они ночами задают маршрут,

Который к темным сказкам нас несет;

И слышится нам эхо из пустот

Тех слов, которых люди не поймут.

И в хоре, что всё тише и слабей,

Земных мы не услышим кораблей.

XXXIV. Возвращение

Дорога уводила вниз — туда,

Где мшистые лежали валуны;

И капли, беспокойны, холодны, —

Невидимая капала вода.

Безветренно — ни вздоха и ни стона,

Молчали и деревья, и кусты;

И вдруг из непроглядной темноты

Возникла предо мной громада склона.

До неба возвышалась та скала,

И острый пик был страшен и высок;

А лестницей был лавовый поток,

Но для шагов крута она была.

Я закричал: что за звезда и год

Мне запрещают этот переход?!

XXXV. Вечерняя звезда

Я увидал ее издалека —

Оттуда, где леса прикрыли луг;

Она сияла тускло мне, но вдруг

Вся вспыхнула, как золото ярка.

Спустилась ночь, и старенький маяк

Мерцающим сияньем бил мне в глаз;

Но светом ярче в миллионы раз

Звезда горела, разгоняя мрак.

И возникали в воздухе опять

Виденья прошлых лет — сады, леса,

Ночные башни, море, небеса;

С чего бы — не могу я вам сказать.

Но знал я, что в космической ночи

От дома моего шли те лучи.

XXXVI. Непрерывность

В вещах старинных есть незримый след

Той сущности, прозрачной как эфир,

Которая пронизывает мир

И служит связью тех и этих лет.

И это — непрерывности печать,

Секретный ключ, открыть способный дверь

В закрытый мир, где прячется теперь

Минувшее — его не увидать.

Но в час, когда вечернюю зарю

Багровый провожает небосклон,

Встают века, что впали в мертвый сон,

Но не мертвы, а живы. Я смотрю

И в странном свете вижу: вот она —

Твердыня лет, где стены — времена.

--">