Эрика Свайлер - Книга домыслов

Эрика Свайлер Книга домыслов

Erika Swyler

The Book of Speculation

© Erika Swyler, 2015

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016

* * *

Посвящается маме. У меня просто нет слов

Благодарности

Над созданием книги работали многие. Те, кого я упомянула, внесли самый большой вклад.

Мой агент Мишель Брауер разобралась со всей неразберихой и не дрогнула даже тогда, когда я заявила ей, что собираюсь сама править свою рукопись. Прежде чем сообщить мне хорошую новость, она посоветовала присесть и успокоиться. Эта женщина во всем оказалась права.

Мой редактор Хоуп Деллон с добродушной приветливостью вела меня, пока я работала над книгой. Она и все остальные сотрудники «Сент-Мартин пресс» – просто фантастические люди.

Многие страницы этой книги были написаны в стенах Комсвоугской и Бруклинской публичных библиотек. История цирка дика и полна фантасмагорий, поэтому работать в библиотеках – то, что нужно. Когда я не могла придумать города, обращалась за помощью к историческим обществам Шарлотта (штат Северная Каролина), Нью-Касла (штат Делавэр) и Берлингтона (штат Нью-Джерси). Все исторические неточности – исключительно моя вина.

Следовало бы дать длинный перечень имен, но их, к сожалению, слишком много. Эта книга не увидела бы свет без Рика Рофайе и Мэтта де ла Пэна. Стефани Фридберг звонила посреди ночи, кричала в трубку, называя номер главы, и тем самым давала толчок дальнейшему развитию сюжета. Карен Свайлер поддерживала меня так, как способна поддержать лишь родная сестра.

А еще Роберт. Несмотря на бесконечную череду чашек кофе, ты бодрил меня лучше всего.

Глава 1

20 июня

Стоящий едва ли не на краю отвесного обрыва дом находился в опасности. Ночной шторм обрушил на осыпающийся берег стены воды, которые, схлынув, оставили после себя бутылки, морские водоросли и спинные щиты мечехвостов^[1]. Дому, в котором я прожил всю свою жизнь, вряд ли суждено пережить осенний сезон штормов. Берега пролива Лонг-Айленд усеяны руинами домов и прочими напоминаниями о прежней жизни. Все это постепенно поглощается жадным, вечно голодным песком.

Никаких дамб, защищающих берег от разрушения. Никаких террас на склонах. Безучастность отца оставила мне в наследство неразрешимую проблему, неподъемную для кармана библиотекаря из Напаусета. Впрочем, библиотекари славятся своей изворотливостью.

Я подошел к деревянной лестнице, которая спускалась по крутому склону к песчаному пляжу. В этом году я запустил мозоли на ногах, и было больно ступать босыми ногами по голым камням. На северном берегу мало что столь же важно, как здоровые ноги. Я и моя сестра Энола прежде летом имели обыкновение бегать босиком до тех пор, пока асфальт тротуара не раскалялся до такой степени, что ступни оставляли на нем свои отпечатки. Чужаки не в состоянии гулять по нашему побережью.

У подножия лестницы я заметил Фрэнка Мак-Эвоя, он помахал мне рукой, а затем перевел взгляд на крутой берег, на котором стоит мой дом. У него есть ялик. Красивая лодка кажется вырезанной из цельного куска дерева. Фрэнк – шлюпочный мастер и просто хороший человек, он дружил с нашей семьей еще до моего рождения. Когда он улыбается, его веснушчатое лицо покрывается глубокими морщинами, что свойственно ирландцам, долгие годы подставляющим лица всем ветрам, штормам и летнему зною. Кустистые брови старика касаются полей старой-престарой рыбацкой парусиновой шляпы, с которой он никогда не расстается. Если бы мой отец дожил до шестидесяти лет, он, пожалуй, выглядел бы как Фрэнк, – желтые зубы и старческие пятна на щеках.

При виде Фрэнка я вспомнил, как, будучи еще маленьким, лазил среди дров, желая развести костер, а его сильная, большая рука вовремя выхватила меня из-под бревна, которое грозило вот-вот упасть на меня. Вид старика оживил в моей памяти образ отца, стоящего над барбекюшницей и готовящего из кукурузы попкорн. В воздухе витали запахи горелой шелухи и кукурузных початков. Папа делал попкорн, а Фрэнк потчевал его рыбацкими байками. Он врал не краснея и даже не пытался придать правдоподобия своим рассказам. Моя мама и его жена то и дело поднимали Фрэнка на смех, и женский хохот пугал морских чаек. Двух человек уже не было с нами. Глядя на Фрэнка, я видел родителей. Пожалуй, глядя на меня, он вспоминал своих друзей, так рано --">