Эдвард Лукас Уайт - Амина

ушел, и вскоре Уолдо стала мучить жара и монотонность его времяпровождения. Он уже ходил как бы в полусне, страдая от жажды, когда появился Хассан с двумя осликами и мулом, нагруженными дровами. Позади тащились охранники.

Состояние транса у Уолдо превратилось в кошмар, когда дым оказал свое действие и начался бой. Его, однако, не только не попросили присоединиться к битве, но предложили держаться подальше. Он стоял в отдалении и смотрел только из любопытства. И все же он чувствовал себя убийцей, глядя на десять маленьких трупов, выложенных в ряд, и воспоминания об этом дне до сих пор представляют для него обрывки какой-то фантасмагории, несмотря на то, что этот день был днем одного из самых чудесных его приключений.

Утром этого дня — когда Уолдо подвергся самой большой опасности — он проснулся рано. Воспоминания о морском путешествии, виды Гибралтара, Порт-Саида, Суэца, Адена, Муската и Басры; переход от регулярной жизни в Новой Англии — дом и учеба — к захватывающим дух чудесам огромной пустыни.

Все казалось ему нереальным, и эта странность настолько досаждала ему, что он чувствовал себя не в своей тарелке; он не мог спокойно спать в палатке. Он долго не мог заснуть и проснулся очень рано, когда только начинало рассветать.

Консул спал, громко храпя. Уолдо тихо оделся и вышел, механически захватив с собой ружье. Снаружи, сидя, с ружьем на коленях, спал Хассан его сон был не менее глубоким, чем у консула. Али и Ибрагим вчера уехали за продуктами. Уолдо был единственным, кто бодрствовал, во всей округе; охранники, расположившиеся неподалеку, представляли собой не более чем бревна, лежащие вокруг потухшего костра. Уолдо сел на камень в нескольких шагах от палатки. Ему захотелось насладиться этим коротким моментом прохлады между жарким днем и теплой ночью; неверный свет зари уже тушил звезды, усыпавшие небо. Покручивая в руках ружье, он ощутил непреодолимое желание побродить, прогуляться в одиночестве по этой захватывающе огромной бесплодной пустыне.

Когда они только разбили лагерь, он ожидал, что консул — эта комбинация спортсмена, исследователя и археолога — окажется довольно снисходительным наставником. Он с нетерпением ждал того времени, когда совершенно свободно сможет бродить по этим огромным пространствам бескрайней пустыни. В реальности оказалось все наоборот. Первым же указанием консула было:

— Никогда не оказывайся вне поля зрения моего или Хассана, если только мы не пошлем тебя с Али или Ибрагимом. Каков бы ни был соблазн, ты не должен ходить в одиночку. Даже простая прогулка опасна. Ты можешь потерять лагерь из виду, не успеешь и глазом моргнуть.

Поначалу Уолдо подчинился, но потом запротестовал:

— У меня хороший компас. Я знаю, как им пользоваться. Я никогда не терялся в лесах штата Мэн.

— В лесах штата Мэн нет курдов, — ответил консул.

Но вскоре Уолдо заметил, что те несколько курдов, которых они встретили по дороге, с виду были простыми, мирными людьми. От них не исходило и подобия опасности. Их вооруженная охрана, состоявшая из дюжины немытых босяков, изнывала от безделья.

Также Уолдо заметил, что консула мало интересовали руины, мимо которых они проезжали или у которых разбивали лагерь; консул не стремился заниматься пустячными и неинтересными делами. Нахватавшись достаточно слов из местных диалектов, Уолдо постоянно слышал разговоры о «них». «Вы не знаете, здесь они есть?» «Один убит?» «Их следов нет в этом районе?» Такие вопросы он слышал во время разговоров с местными жителями; кто же такие были эти «они», он не имел ни малейшего представления.

Он пытался расспрашивать Хассана, почему он должен быть так ограничен в передвижениях. Хассан немного говорил по-английски и потчевал его сказками о злых духах, упырях, призраках и прочих жутких и легендарных персонажах; о джинне пустыни, появляющемся в человеческом виде и говорящем на всех языках, который всегда готов заловить неверующего; о женщине, ступни у которой повернуты в обратную сторону и которая заманивает неосторожных к озеру и топит их; о зловредных привидениях мертвых разбойников, более ужасных, чем их живые коллеги; о духе в виде дикого осла или газели, который заманивает преследователей к краю пропасти и сам будто бы бежит вперед — простой мираж, который рассеивается, когда жертва падает вниз; об эльфе, появляющемся в виде хромого зайца или птицы со сломанным крылом, который увлекает --">