Эдвард Лукас Уайт - Амина

вокруг него, издавали какие-то странные утробные звуки, облизывались, показывали на него пальцами и, не отрывая от него взгляда, время от времени поглядывали на мать.

— Где же вода?

Женщина стояла молча, руки у нее висели по бокам, и Уолдо показалось, что она стала меньше ростом.

— Где же вода? — повторил он.

— Терпение, терпение, — прорычала она и подошла к нему на шаг.

Солнце освещало ее сзади и создавало гало вокруг ее бедер. Казалось, что теперь она стала еще ниже ростом. Она двигалась как-то украдкой; дети зловеще хихикали.

В это мгновение почти одновременно прозвучали два выстрела. Женщина упала на пол лицом вниз. Дети все хором резко завизжали. Затем она внезапно подпрыгнула на всех четырех и бросилась, качаясь, к пролому в стене, затем с ужасающим воплем вскинула руки, упала на спину, стала корчиться и биться, как умирающая рыба, напряглась, дернулась — и затихла. Уолдо, в ужасе глядя на нее, даже в своем изумлении не смог не отметить, что губы у нее не открылись.

Дети, жалобно пища, пробрались через пролом во внутреннее помещение и исчезли в чернильной пустоте. Едва только успел исчезнуть последний из них, как в проеме двери появился консул с дымящимся ружьем в руках.

— Мы успели секунда в секунду, мальчик мой, — воскликнул он. — Она как раз собиралась прыгнуть.

Наклонив ружье, он ткнул тело стволом.

— Спокойная и безопасная, — заметил он. — Какая удача! Обычно требуется три-четыре пули, чтобы их прикончить. Я видел одну, которая с двумя пулями в легких убила человека.

— Вы убили эту женщину? — возмущенно спросил Уолдо.

— Убил? — консул фыркнул. — Убил! Посмотри на это.

Встав на колени, консул раскрыл полные, сжатые губы — там были не человеческие зубы, но мелкие, острые и редко расставленные коренные зубы и длинные, крепкие, перекрывающие друг друга резцы, как у гончей собаки, страшное и опасное оружие.

Уолдо ощутил приступ тошноты, но тем не менее лицо и тело женщины своей человечностью вызывали у него сочувствие.

— Вы убиваете женщин потому, что у них длинные зубы? — спросил он, все еще находясь под впечатлением ужасной сцены смерти.

— Тебя трудно убедить, — жестко проговорил консул. — И это ты называешь женщиной?

Он содрал с трупа одежду.

Уолдо стало плохо. То, что он увидел, походило не на женскую грудь, а скорее на живот старой фокстерьерки с щенками, или свиньи со своим вторым выводком: от ключиц до промежности шло десять, в два ряда, вялых сосков.

— Что же это за существо? — пробормотал он.

— Вурдалак, мальчик мой, — серьезно, чуть ли не шепотом ответил консул.

— Я думал, их не бывает, — бормотал Уолдо. — Я думал, что это все миф; я думал, что их нет.

— Я вполне могу поверить, что их нет на Род-Айленде, — мрачно ответил консул. — Но здесь Персия, а Персия — это в Азии.

--">