Клайв Баркер - Адский Парад

Клайв Баркер  Адский Парад 

Том Реквием

Некоторым он напоминал Христа. С длинными кудрявыми волосами и жесткой бородой, отросшей в тюрьме, он действительно походил на Мужа Скорбей — в определенном ракурсе.

Кем он не выглядел, так это человеком, убившим женщину в грязной подворотне, не поделив с ней деньги, украденные тем вечером из чужого кармана. Но, как снова и снова напоминал жюри присяжных прокурор, у Реквиема много лиц, и им нельзя верить. Он был притворщиком, сказал законник, человеком, который любил менять маски, все до одной — лживые.

— Мне говорили, что многие мужчины бледнели, услышав о славе Тома Реквиема — могучего бойца, а женщины с нежным сердцем краснели, когда им рассказывали о его амурных победах, но, если мы захотим узнать, откуда взялись эти истории, что мы обнаружим? Они сорвались с уст самого великого любовника. Он — прирожденный лжец, человек, который больше всего на свете любит мистификации и выдумки, дурачит мир, заставляя людей в них верить! Это, господа и дамы присяжные, я докажу вам сегодня, обнажив его обманы и преступления. Когда я закончу рассказывать правду о Томасе Абсоломе Реквиеме, вы поймете, что причин для восхищения крайне мало, и, держу пари, найдете много поводов для глубочайшего презрения.

Прокуроры не всегда исполняют свои обещания, но этот был исключением. К концу долгого суда, от репутации Тома Реквиема не осталось камня на камне. Его прекрасные трофеи, стоя за свидетельской трибуной, перечисляли всевозможные обиды, а те, кто, и правда, дрался с ним говорили о грязных уличных трюках.

— Теперь вы все знаете, — сказал прокурор: — Том Реквием — притворщик, донжуан и убийца. Он может казаться невинным, но прошу вас, не обманитесь! Он вполне заслуживает петли.

Жюри согласилось, и судья объявил, что на следующий день Тома Реквиема повесят. Да смилуется господь над его душой.

После полуночи, в камеру Тома явился гость. Он представился, как Джошуа Кемп, его палач.

— Я буду милосерден, — сказал Кемп: — Ибо не вижу причины продлять агонию, — говоря так, он склонился к Тому, и бросил взгляд поверх его плеча, чтобы убедиться: их не подслушивали.

— Но, — продолжил он уже шепотом: — Возможно, ты по какой-то дикой случайности, обнаружишь, что я не справился с делом…

— О чем ты?

— Сбавь тон и слушай. Кое-кто не хочет, чтобы твоя жизнь оборвалась так скоро.

— Отлично, — сказал Том: — Не то, чтобы я неблагодарен, но зачем кому-то спасать мою бедную шею из петли?

Кемп ослабил воротничок рубашки, словно эта тема была ему несколько неприятна.

— Лучше мне об этом не говорить, — ответил он: — Я просто пришел сюда сказать, чтобы ты не падал духом и, во имя всего святого, притворился мертвым. Тебя скорее всего похоронят и снова выкопают. Так они обещали.

— Похоронят… живым? — прошептал Том Реквием.

— Только это слово тебе и следует помнить, — сказал палач: — Живым. Живым.

— Я запомню, — ответил Том.

ТАК ЧТО на следующий день Тома Реквиема (с его головы срезали блестящие локоны, а грудь обрили), подвели к виселице, где уже собралась огромная толпа, чтобы увидеть казнь. Несмотря на ночной разговор с Кемпом, Том не чувствовал особой уверенности. Он глядел на лицо палача, пока ему на голову не одели холщовый мешок: искал подтверждения, каким бы ничтожным оно ни было. Кемп мог подмигнуть, мог чуть улыбнуться, но на его лице блестели только капельки пота. Затем мешок опустился, как черный занавес, и Том услышал во тьме свое тяжелое дыхание. Шепот толпы стих. Священник закончил молитву. Что-то лязгнуло, и у него под ногами разверзлась ужасающая пустота. Он падал — вниз, все глубже и глубже, и мрак сменился белым сиянием, столь ослепительным, что оно выжгло все его мысли.