Клайв Баркер - Истерзанные души: легенда Примордия

Клайв Баркер ИСТЕРЗАННЫЕ ДУШИ: ЛЕГЕНДА ПРИМОРДИЯ

Книга первая Тайное лицо бытия

I

За долгие годы, даже столетия у него накопилось много имен, но мы станем звать его самым первым: АГОНИСТ.

Где найдет его Проситель? В «пылающих местах»: пустынях, например. Иногда он появляется в бреду наших воспаленных городов — там, где любовь, надежда и вера выжжены отчаяньем.

Он ступает легко и тихо, сопровождаемый только слухами. Ждет, пока те, кто взывал к нему, отыщут его.

Проситель является, но не становится жертвой. Нет никакого насилия — до тех пор, пока человек не откажется от собственной плоти. После — с началом работы, наступает пора сожалений. Правда в том, что часто Просители молят Агониста убить их, а не продолжать трансформацию. Слишком больно, говорят они, когда его скальпели и горелки вгрызаются в плоть в хирургическом кошмаре. Однако за все время своих странствий он лишь раз даровал смерть тому, кто передумал — человеку по имени Иуда Искариот: тот так скулил, что Агонист повесил его на дереве. Над остальными он работает, невзирая на жалобы, день за днем, ночь за ночью. Возвращается к трудам, когда их плоть заживает — для нового этапа операции.

Иногда Агонист проявляет милосердие и облегчает боль. Например, поет Просителям. Говорят, ему известны все колыбельные — на всех земных языках — песни зыбки и груди, чтобы утешить мужчин и женщин, которых он превращает в образы из кошмаров. Если по какой-то причине Проситель особенно ему нравится, Агонист может причастить его — кусочком нежной плоти, срезанным одним из острейших скальпелей, лоскутком с внутренней стороны своей губы или бедра.

Согласно легенде, на свете нет лакомства приятней или изысканней. Кусочек этой плоти на языке поможет Просителю забыть все творящиеся с ним ужасы и дарует ему неземное блаженство.

Он успокаивается, а Агонист продолжает работу: режет, скрепляет раны металлом, прижигает, клеймит, растягивает, искажает, трансформирует.

Иногда он приносит созданию зеркало, чтобы показать, чего они достигли. Иногда говорит, что хочет поразить его, и Просителю в мареве боли остается гадать, во что же Агонист его превращает.

II

Сотворение новой плоти — Первое Искусство, утверждает он. Деяние Бога, вдохнувшего жизнь в материю. Агонист верит в Творца, молится Ему утром и вечером, благодарит за мир, в котором столько отчаянья и жажды мести, что люди находят его и просят наделить их чудовищным совершенством.

Очевидно, Богу по нраву дела Агониста — за две с половиной тысячи лет под луной — время, что он занимается священным искусством, ему не причинили вреда. На самом деле, он процветал.

Некоторые люди, побывавшие под его ножом, как, например, Понтий Пилат, оставили след в нашей истории. Другие — нам неизвестны. Он преображал королей и гангстеров, архитекторов и актеров-неудачников, женщин, которых обманывали мужья — эти желали нового облика, чтобы поприветствовать изменников на брачном ложе, учительниц, парфюмеров, угольщиков и дрессировщиков собак. Он внимал могущественным и ничтожным, аристократам и простолюдинам, пока их намерения были чисты, а молитвы искренни.

Кто же он, Агонист-художник, странник, инженер человеческой плоти и костей?

В действительности, никто этого не знает. В Ватиканской библиотеке хранится богомерзкая книга, «Трактат о Божьем безумии», написанная кардиналом Гаиллемой в середине семнадцатого столетия. В ней говорится, что в описание Творения в Книге Бытия закралось несколько ошибок, одна из которых важна для нашей истории: на седьмой день, утверждал кардинал, Господь не отдыхал. Вместо этого он продолжил творить, погрузившись в фугу — в экстазе от минувших трудов. Но существа, порожденные его усталостью, не были зверями, что населили Эдем. За один день и одну ночь, блуждая среди красот нового мира, он создал формы, не обладавшие прелестью его прежних творений. В них, разрушителях и демонах, не было гармонии, присущей созданиям первых шести дней.