Стефан Грабинский - Безумная усадьба

города, наш транспорт проехал среди двух рядов тополей, пересек железнодорожный путь и помчался среди полей. Мы были уже в полумиле за городом, как вдруг по правой стороне дороги, немного в глубине, на пустыре, моё внимание привлекла достаточно странная, на первый взгляд, постройка, одиноко возвышающаяся среди запущенного сада и совершенно нежилая. Остановил извозчика и сам пошел осматривать строение.

Когда, заинтригованный, я начал рассматривать детали, внезапно из-за груды развалин перед хатой выскользнула сухопарая старуха и, со страхом бросившись ко мне, шепнула:

— Пан, покиньте этот дом пока не поздно, покиньте, если вам Бог и душа милы!

После чего поспешно отскочила в сторону и исчезла в бурьянах.

Это происшествие только усилило моё любопытство и подстегнуло желание разрешения загадки, если здесь вообще можно было говорить о чем-либо подобном. По возвращению домой у меня был уже готовый план: решил немедленно переехать в опустевшую усадьбу. Она показалась мне как будто бы созданной для проверки умозаключений моего эксцентричного приятеля; если они имели какое-либо право на существование, то должны были здесь проявиться. Меня поразила именно та сцена у лачуги, а также некоторые особенности места, соответствующие услышанному когда-то от К.

Что касается скептицизма, то он ничуть не уменьшился; я постоянно соблюдал холодную сдержанность исследователя-маловера. Позже из наблюдателя я превратился в участника, но это произошло потом и без моего осознания.

А пока что соблазн был настолько велик, что устоять против него было невозможно, и на следующий день, снаряженный всем необходимым, я переехал с детьми в уединенную усадьбу. С самого начала меня удивило следующее обстоятельство: когда я хотел договориться с сельской общиной по поводу найма дома, то у меня в этом деле не возникло ни малейших трудностей или препятствий, и мне разрешили поселиться в нём за смехотворно низкую цену. Я имел полную свободу и не опасался наблюдений со стороны села, ведь люди дальней дорогой обходили мою усадьбу, да я и сам неоднократно замечал, как они, проходя мимо, суеверно крестились. Таким образом, целыми неделями я не видел ни души, разве что кто-нибудь проезжал по дороге, однако это случалось крайне редко, так как движение на этой линии несколько лет назад заметно ослабло и перенеслось на пару вёрст западнее.

Начал вести наблюдение.

Прежде всего, удивляла сама усадьба. Её строения с виду ничем особым не отличались от обычных домов, которые можно встретить в предместьях или придорожных постоялых дворах, но всё же…

Вследствие особого сочетания пропорций, казалось, что она всё больше сужалась к низу — так, что основание по сравнению с верхом было поразительно небольшим; крыша с её чердачной частью практически придавливала фундамент. Это строение можно было сравнить с болезненно развитым человеческим организмом, который сгибается под тяжестью аномально развитой головы.

Эта конструкция придавала дому характер чего-то жестокого, какого-то издевательства сильного над слабым.

Никогда не мог понять, как было воздвигнуто и устояло строение подобного рода.

Аналогичное впечатление по отношению к стенам создавали исчезающие в них маленькие окна; втиснутые в толстые стены, они практически терялись в их ужасных объятьях.

По крайней мере, так это выглядело снаружи, хотя, как я со временем убедился, в сущности, они не были такими узкими, а пропускали столько же света, сколько при обычных условиях значительно бóльшие окна.

К тому же, хищный вид имела и сама лачуга, облепленная множеством выбоин и дыр; торчащие из них кирпичи как будто бы покрывали кладку прыщами запёкшейся сукровицы, которая забрызгивала все стены.

Не менее отвратительно было и внутри. Хата, состоящая из трёх комнат, была вся в щелях и трещинах, через которые свободно проникал ветер, залетал в полуразрушенный очаг, подхватывал остатки пепла и завывал в дымоходе.

Однако самой странной оказалась угловая комната, в которой я преимущественно и находился.

Лишайники разрослись на одной из её стен, на местах обвалившейся штукатурки, и образовали загадочную фигуру.

Сразу не мог её как следует истолковать. Поэтому постепенно перерисовал на бумагу — и вот, передо мной возникло достаточно странное изображение или, скорее, его фрагмент.

У основания стены, чуть выше пола, отпечатывались контуры детских --">