Татьяна Федоровна Титова - Конь Посейдониса

Татьяна Титова
Конь Посейдониса

Немногое нужно мне, чтобы убедиться в том, что человеческое мое состояние, обыкновенная и простая обеспеченная жизнь, навсегда мною утрачены. Достаточно сравнить меня и моего брата, который делает эти записи по моей просьбе. Если до воплощения я был человеком, не похожим на других, то теперь я совершенно не похож на человека. Мое настоящее бытие слишком проклято, чтобы длиться долго, однако выхода из него я не ищу. Мои поиски либо приведут меня к мертвым водам мертвых источников, либо к тем бесконечно живым и беспокойным накатам морских волн, откуда было вызвано то самое существо, частью которого я теперь ощущаю себя, и ощущение это гнетет.

Занятия под руководством моего отца казались мне безобидным увлечением древностями и отнюдь не причиняли неудобств, – а узнавал я достаточно много. Род Эль-Намонов передавал из поколения в поколение очень старую рукопись из Инна, в Аравии, и после тридцати лет мне было разрешено открыть первые ее листы. Этот свод магических условий другого мира, мертвого города Р'льех, – я видел теперь этот город под водой и очень хорошо знаю, какой ужас там замкнут. При первом знакомстве эти записи не внушили мне особенных опасений, а мой брат Уилфред сразу отверг их, и книга хранилась у меня до тех пор, пока я не обменял призрак башенки с зеленым ярким огнем под круглым куполом на показавшуюся мне бесценной возможность стать на время крылатой морской лошадью, таинственным тулпаром восточных легенд, тем конем, что выходит из моря.

Я всегда был больше цыганом, чем арабом, и отбросил все сомнения, и отдал рукопись древней книги, и зеленый огонь в спящей башенке, и два тайных слова за видение невероятнейшего коня. У меня пересохло горло, когда он вылетел из волн, расправив громаднейшие крылья, и коснулся берега пугливыми и бесподобными шагами – и я стал его частью, его нервами и ощущениями, и когда это произошло, море вскипело под приливной луной, и я навсегда остался морским конем из бесчисленных волнующихся табунов Посейдониса; и брат мой Уилфред ругал меня на берегу и рыдал в гневе и непоправимой тоске… Он ищет теперь рукопись. Я иногда выхожу к нему по ночам, и мы странно для постороннего взгляда идем по морскому берегу, – человек и конь. Я упросил Уилфреда рассказать обо мне – позднее, тогда, когда я больше не выйду к нему. Я знал, что скоро мы перестанем понимать друг друга. Я обменял мой сон, мою зеленую башню на дикую возможность полета и бега; я знаю, что слишком многим существам навредил этим обменом. Человек, будто бы получивший рукопись, не смог построить башни и даже удержать у себя книгу: Уилфред сказал, что видел его удавленным и висящим над закладкой фундамента этой башни, а книга исчезла. Уилфред говорит, что собирается пересечь океан, чтобы искать ее: он просил меня незримо сопровождать его в волнах… он боится, как и я… Мы утратили право обладания словами этой рукописи, я думаю, навсегда. Я променял мой сон, мой призрак… Это было наваждение…

Мне снились тогда слова этой рукописи, которую я начал изучать, этот "Некрономикон"… Во сне я двигался. Я выбрал любимейшего коня, доскакал до берега моря, гнал бедную лошадь через волны, через камни, на скалы, она храпела и поворачивала… Я очнулся, когда увидел незнакомца.

Он спокойно стоял передо мной, а я держал в руке окровавленный нож, и мертвый конь с перерезанным горлом лежал у моих ног; я выкрикивал заклинания, захватив внимание строителя башни – это и был тот человек, что страшным образом использовал мой плач по коню и мои странные слова, – и я отдал ему книгу, и зеленый сон, и взял возможность стать настоящим морским конем, тут же взметнувшимся из серого и темного ночного прилива своей прекраснейшей, мгновенно опьянившей меня вольностью бесподобного тела и неподражаемым блеском серых крыльев, распластанных так широко… Я крикнул, что отдаю рукопись "Некрономикона", и бросился на спину невероятнейшему, мокрому от морских слез и сказок моему великолепному коню, и мы взлетели, – и неповторимейший миг я был человеком, наездником этого чудеснейшего в мире коня, и сразу случилось воплощение, и конь снова был один, и он был морской волной для непосвященных, и – он был мной, я был им. Я теперь не отделяю себя от него. Я – морской конь, и три дня я не мог смириться с этим, и Уилфред кричал и звал на берегу, и… мой сон, моя башня с зеленым огнем – все это погасло. Но я прошу вас понять то, что --">