Александр Владимирович Хвостов - Умерла – так умерла

весело и легко. Но поверьте мне, посади с папой великого барона Мюнхгаузена – по-моему, папа его бы переплюнул. Ещё папа здорово играл в волейбол, пел и играл на гитаре. До сих пор в памяти нежный, спокойный перезвон гитарных струн и мягкий, но низкий голос отца. Он почему-то больше любил спокойные песни или романсы и пел их не менее ярко и живо, чем рассказывал свои байки. А что до волейбола – то, было дело, иногда мы вместе играли, благо, что и бассейн, и спортзал находились в одном помещении спорткомплекса «Тонус». И хотя я по первости, бывало, получала мячом по балде, но желания играть это у меня не отбивало, напротив, я лезла играть вновь и вновь, и даже ухитрялась забивать голы. И вот теперь, глядя на всё написанное, я задаюсь вопросом: откуда у папы было столько талантов? Ведь он был простым автомехаником.

Говоря о своём папе, как о справедливом человеке, не могу не отметить ещё одной его черты: он не давал меня в обиду ни в школьные годы, ни в начале моей студенческой поры… За что однажды заплатил своей жизнью. И виновными в этом назначили моего (слава богу, бывшего) парня и одногруппника Григория Яшина и его дружков. Чёрт, аж мерзко стало, когда вспомнила имя этого гада. Если в двух словах – то вся история началась с того, что мы с Гришей поссорились из-за того, что я получила видео от некой Анжелы, где она и Гриша занимались сексом. Я тогда потребовала у Гриши объяснений, на что мне было сказано: «Знаешь, а я даже и не раскаиваюсь! По крайней мере, у Анжелки и сиськи красивые, и ноги хоть куда, и попка тоже вполне аппетитная! Про то, что она, в отличии от тебя, которая корчит из себя хорошую девочку и прилежную студентку для папочки и тётушки, живёт легко и готова давать в любое время дня и ночи, я и не говорю. А ты так и сдохнешь старой девой или найдёшь такого же ботаника, как ты сама, у которого нет яиц, и будешь с ним в койке перед сном умные беседы вести вместо того, чем надо бы заниматься». Это всё меня взбесило – и я от всей души врезала Грише по щеке. Он стал избивать меня, ругаясь самой отборной бранью. Каким-то чудом в гостиную, где происходило всё это безобразие, влетел папа и, увидев данную сцену, выволок Гришу за шиворот на лестницу.

Я узнала о том, что папу убили Гриша с его дружками, когда их взяли, и то по чистой, почти что невозможной, случайности: один из этих выродков явился в милицию и сдал всю компанию. И фамилия у него под стать: Стукачёв. На суде Гриша, видно, понимая, что назад хода нет, спокойно и хладнокровно рассказал и о том, как отец ему надавал, когда выволок за шиворот, а после чего он (отец) сказал Грише: «Пока я жив, ни один сукин сын не ударит мою дочь!», на что Гриша, уходя, ответил: «Вот именно! Ты жив лишь пока!»

На другой день, вечером, когда папа шёл домой с работы, они его убили. Как говорил тот же Стукачёв, сперва он и трое его дружков забили папу до полусмерти, а потом Гриша зарезал его ножом в сердце, после чего все пошли отдыхать к одному из них. Простите, я больше не хочу писать про этих упырей. Скажу лишь, что их посадили надолго. И, слава богу!

Вот я на могиле папы. Я там всё прибрала, оставила цветочки и поминок, всё чин по чину… Сижу, глядя на его красивое, улыбающиеся тёплой улыбкой лицо, впечатанное в серый, вечно мрачный гранитный камень, и сама улыбаюсь ему, будто бы он вот-вот оживёт и мы, хоть немножко, но поговорим. Я рассказываю папе о своей жизни, о муже и сыне, о своей работе в издательстве… Как вдруг я чувствую, что чьи-то руки обнимают мои плечи. Я обернулась и увидела перед собой папу. Я была в шоке, поскольку видела его в плоти, как если бы видела кого-то из вас… Помню, я папу даже потрогала – и он был тёплый, как при жизни.

– Папка, ты откуда? Неужели с того света? – спросила я, обалдев от увиденного.

– С него самого, доченька.

– Но как?

– Да просто боженька сделал мне милость и отпустил ненадолго, чтобы мы повидались. А ты молодец: не сломалась, не опошлилась, не спилась, работаешь, замуж вышла, сына родила… Я горжусь тобой, моя девочка! Огорчает одно: твоё курение.

– Я брошу, папочка, обещаю.

Отец улыбнулся и поцеловал меня в голову.

– Спасибо, что не забываешь меня, доченька. Самое главное – живи ради своих мужчин, люби их и будь ими любима!

– Спасибо, папуля.

– Прости, мне пора.

– Папа… А мы ещё увидимся?

– Может быть. Не скучай!

– Я люблю тебя, папочка.

– И я тебя, моя девочка.

Сказав это, папа также волшебным образом исчез. А я ещё долго стояла, не понимая толком, что --">