Мария Сергеевна Ефремова-Костерина - Камера обскура

руками; повторяя что-то непонятное, он поднял меня с постели и ещё сонного потащил за собой. До этого момента, он почти месяц не выходил из папиного гаража. Оказалось, что он смастерил тот самый светонепроницаемый ящик.

– Ну, мой мальчик, смотри, сейчас ты увидишь чудо, – радостно восклицал обезумевший, казалось, старик.

Я заглянул туда, изображение было мутным, да ещё и перевёрнутым. Чтобы не обижать деда, я сказал, что это здорово. Видимо, в моих глазах читалась скука смертная, потому как, он больше не подходил ко мне со своими экспериментами в области фотографии, а через пару месяцев он скончался. Самое ужасное, я только сейчас это осознал, что лет через пять, отец – наводя порядок в гараже, сжёг дедову камеру вместе с прочим мусором.

В то время, как, я предавался тягостным воспоминаниям сидя на лавочке, у ног нашего воскового гостя, площадь начала буквально вибрировать от всё растущего интереса и нетерпения. Не долго думая, наш Милш, наш добрейший души здоровяк, поднялся на сцену. Он осмотрел куклу, которая, сейчас, широко улыбалась ему; окинул глазами толпу, стоящую внизу, и наклонился над чудо-ящиком. Сперва, эта гора доброты и надёжности стояла неподвижно. Затем, всё тело Милша начало содрогаться. Я поначалу немного испугался даже. Как вдруг из ящика начал доноситься его раскатистый громогласный смех. Что он там видел, мы так и не узнали. Никто и никогда не делился тем, что увидел тогда; таким образом, было принято негласное решение вовсе не вспоминать о случившимся. Спустя каких-то пять минут, он выпрямился и посмотрел, будто бы в самую душу каждому присутствующему – слёзы поблёскивали в его чистых, беззлобных глазах.

Озадаченные горожане наперебой стали сыпать вопросами:

– Ну что там? – Что ты там увидел? – Милш, ну скажи же, наконец; – Что ты молчишь? – доносилось то тут, то там. Но, Милш, никому ничего не ответил, печально вздохнув, он махнул рукой в сторону любопытной толпы, степенно спустился со сцены и пошёл прочь.

Люди, находившиеся в тот момент на площади стали переглядываться меж собой, словно, каждого из них что-то грызло внутри. Однако, интерес, кипучий интерес, свойственный всем первооткрывателям, бередил их возбуждённый рассудок. Внезапно, не знаю как другие, я так точно, был удивлён – к сцене, сквозь толпу, стала пробираться наша несчастная Рози. Признаюсь, мне и по сей день интересно, что же надеялась увидеть старушка в этом чертовом ящике. Таких как она, обычно, называют тридцать три несчастья, но в её версии, до недавнего времени, несчастья сыпались на всех окружающих. Стоило ей сесть на скамейку в парке, как кто-нибудь попадал в неприятность, детям доставалось больше всего – разбитый нос – считай пустяк. Завидев Рози, цветочные лавки закрывались на обед, так как после её ухода половина цветов вяла. Столика возле кухни, ей никогда не давали, и не из-за глубокого почтения к её скромной персоне, а лишь потому, что стоило этой милой женщине сесть там, как ни один заказ не достигал адресата. Всё падало, валилось и разбивалось рядом с ней. В общем, некоторые, из числа наблюдательных людей избегали её общества, а все остальные жалели и старались помочь, по возможности, конечно.

Увидав её ещё издали, я отметил, что она сильно сдала за время своего затворничества; сколько же прошло с тех пор, лет пять, уж точно. Если я не ошибаюсь, ей должно было быть лет около семидесяти, хотя, выглядела она на все девяносто. Её, когда-то худосочное тело, высохло настолько, что кости стали просвечивать сквозь тонкую старую кожу землистого оттенка. Платье легкого шелка, остатки прежней жизни, будто существовало само по себе, усиливая ощущение её бестелесности. Тонкий пучок седых волос украшала заколка с маленькими бутонами неизвестных цветов – это было единственное, что хоть немного освежало её, почти увядший, облик.

Если не считать странных несчастных случаев, происходящих рядом с ней, то можно говорить о том, что до недавнего времени, Рози вела абсолютно нормальный образ жизни. Ещё до моего рождения, они с мужем выкупили около гектара земли на окраине города, поставили там, словно кукольный, красивый маленький домик, а рядом устроили небольшую ферму и разбили прекрасный сад. Всё было прекрасно, до одного страшного засушливого летнего сезона, около пяти лет назад. Пожарная команда тогда, что называется, работала на износ. В середине лета, посреди ночи, случилась страшная гроза, разделившая спокойную размеренную --">