Мария Викторовна Даминицкая - Ведунья

И начал так стонать.

Цветок упал из рук его.

– Я смерть свою нашел!

– Амбросио! Как? Что с тобой?

– Змея в кустах! Темно!

Монах в беспамятстве упал,

Сознание потеряв.

Росарио кричал как мог,

На помощь звав, рыдав.

Когда врач рану увидал,

Она разбухла вся.

– Простите, но ему конец, —

Монахам он сказал.

Ничем помочь ему не мог,

Осталось уже скоро.

За спинами Росарио,

Ходил без разговоров.

– Три дня"! – врач громко объявил.

– Но яд извлечь нельзя.

И нет от яда этого,

Противоядия!

Росарио страдал вдвойне,

Боль, крики поглащав.

Остался за больным ходить,

Его не покидав.

Часть 9

Не умер, боль прошла!

И рана на руке исчезла,

Как не бывала там!

Врач изумлен был

И не верил, но видит, яда нет!

Хотя до этого святой,

Был точно не жилец!

Монахи все сочли Святым,

Что чудо с ним случилось.

Святой Франциск его вернул,

Мольбы услышав, в милость.

Когда зеваки разошлись,

Всю радость не скрывая.

Росарио в углу сидел,

Тихонько улыбаясь.

– Ты здесь, еще, ты, не ушла?

Погибель, ты, моя!

Змея, та тоже постаралась

В могилу не ввела!

– Два дня лежать тебе еще,

И говорить нельзя.

Я счастлива, поверь, ты, мне,

Что Бог вернул тебя!

Но чтобы, ты, здесь не грустил

Тебе сыграю я.

Я арфу скоро принесу,

Тебе для отдыха.

Монаху голос ласкал слух,

Все пение ее.

Тревога тихо уходила,

И сон ушел давно.

Но наш аббат закрыл глаза,

Прикинулся, что спит.

Матильда песни прекратила,

Чтоб любоваться им.

Вела с собою разговор,

И взгляд не отрывала.

Аббата взором обнимала,

И тихо так шептала.

– Он спит, – сказала девица,

Аббат все четко слышал.

Но виду сроду не подал,

От чар, чтоб не зависеть.

– Могу смотреть я на него,

Не гневая ни чем.

Мое дыхание с его,

Смешается совсем.

Я с обожанием таким,

Черты все четко вижу.

Не заподозрит он меня,

Ничем я не обижу.

Страшится он, что соблазню.

Нарушив тем обет.

Не справедливец он какой,

Он не поверил мне.

Будь моей целью пробудить,

Желанья в нем, любовь.

Свое б лицо не прятала,

Вновь видел меня, вновь.

Она умолкла, но потом,

Продолжила опять.

Амбросио лежал и слушал,

Ее словам был рад.

– Лишь несколько часов прошло,

Когда сказал он мне.

Что уважает он меня,

Что думал обо мне.

И мое сердце обрело,

Тепло и тот покой.

Но, что сейчас произошло,

Для меня только боль!

Как страшно изменилось все,

Велит уйти от них.

От братиев моих родных,

И от моих святых.

О, мой святой, и мой кумир!

Живешь с Богом во мне!

Лишь сердце вам принадлежит,

Откроюсь я тебе.

Осталось лишь чуть – чуть прождать,

Без малого два дня.

Тогда узнаешь что любовь,

Моя к тебе чиста.

Возможно пожалеешь, ты,

Меня и все поймешь.

Но тяжесть и печаль мою,

С собой не заберешь.

Монах лежал и делал вид,

Что очень крепко спит.

– Какая нежность, чистота,

В мыслях подумал вмиг.

Если на жалость так, сейчас,

Я пламенем горю.

Но, чтобы было бы со мной,

Вдруг если полюблю?

Матильда к центру отошла,

Спиной была к нему.

Немного приоткрыв глаза,

Смотрел на девицу.

Она смотрела на нее,

Мадонну созерцала.

И со слезами на глазах

В слух речи толковала.

– Счастливая, к тебе идет

С мольбами он всегда!

Он восхищается тобой,

И уповается.

Я думала, облегчишь мне,

Ты горести мои.

Но все лишь усложнилось очень,

Бесчувственный холст – лик!

Религия, не красота,

В нем будит восхищение.

Колени перед божеством клонит,

Не перед юной девой.

Когда я буду умирать,

Услышу я возможно.

То, что говорит тебе,

Ведь это так не сложно.

Не нужно будет горевать,

Обет он не нарушит.

Приятно было бы узнать,

Об истинном в нем чувстве.

– Матильда! Милая моя! —

Воскликнул тут монах.

Девица резко обернулась,

Монах издал звук "Ах!".

При повороте капюшон,

С волос ее спадает.

Лицо Мадонны перед ним,

В живую созерцает!

Амбросио лицо прикрыл,

Руками поскорей.

Не верит собственным глазам,

Не знает, как быть с ней?

– Несчастная случайность,

Тайну приоткрыла!

Которую скрывала я,

Годами, что есть силы.