Владимир Анин - Лабиринт

зашевелились. И вновь – тишина. Он шумно выдохнул и двинулся дальше в твёрдой уверенности не обращать больше внимания ни на какие дурацкие звуки, которые, скорее всего, были лишь плодом его воображения.

Однако что-то заставило его остановиться возле очередного бокового ответвления. Он осторожно сунул голову в проход, держа факел на вытянутой руке. Странно, но вокруг была лишь темнота – свет не выхватывал из неё ни стен, ни потолка, только небольшой пятачок покрытого щербатыми плитами пола.

– Что за чертовщина? – вслух произнес Максим и осторожно шагнул во мрак.

Яркая вспышка заставила его зажмуриться, а оглушительный грохот вынудил заткнуть уши руками. Едва он открыл глаза, рот непроизвольно раскрылся, а ноги слегка подкосились. Максим стоял… посреди зала в ночном клубе. Прямо перед ним была барная стойка, и давешний бармен возился с приготовлением какого-то экзотического коктейля. Вокруг бухала музыка, а под потолком вертелся огромный зеркальный шар. Через мгновение луч прожектора, отразившись в одном из многочисленных зеркалец, вновь ударил прямо в глаза Максиму, заставив его зажмуриться.

Максим оглянулся – позади глухая стена. Он опустил взгляд на руки, осмотрел их внимательно, будто видел впервые в жизни – ни факела, ни карты.

– Мать твою! – вырвалось у него.

Он шагнул к барной стойке. Единственное, что ему сейчас требовалось – это хорошая порция горячительного, и лучше бы виски – от водки уже тошнило.

Максим уверенно взгромоздился на табурет.

– Эй, любезный! – позвал он бармена, который, казалось, даже не замечал его.

Бармен вопросительно посмотрел на Максима, и в этом взгляде чувствовалось недовольство или даже досада на то, что этот назойливый тип отрывает его от такого интересного занятия как смешивание коктейля.

– Виски плесни, – не обращая внимания на кислую физиономию бармена, сказал Максим. – Двойную, Джонни Уокер, безо льда.

Бармен молча поставил на стойку стакан и до половины наполнил его желтоватой жидкостью. Максим опрокинул содержимое стакана в рот и тут же выплюнул.

– Ты чего мне налил, придурок? Это же моча какая-то?

– Вы знакомы со вкусом мочи? – не поднимая глаз, поинтересовался бармен.

– Я знаком со вкусом виски! – заорал Максим.

– Может, вам уже достаточно? – вкрадчивым голосом спросил бармен.

– Ты что, мужик, охренел? Я ещё ни одной рюмки не выпил!

Неожиданно лицо бармена стало вытягиваться, будто невидимка схватил его за нос и стал тянуть изо всех сил, а через несколько мгновений резко отпустил. С громким шлепком нос вернулся в исходное положение, кожа лица пошла волнами, глаза завращались, но спустя какую-то секунду всё улеглось, только теперь это уже было не лицо бармена, это было совсем другое лицо. Лицо… Максима.

Максим попытался закричать, но голос куда-то исчез. Он хотел спрыгнуть и убежать, но тело словно приросло к дерматиновой обивке сиденья, а руки, вцепившиеся в края табурета, точно парализовало.

Бармен-Максим насмешливо посмотрел на настоящего Максима и, скривившись, заверещал:

– Тебе когда-нибудь швыряли курицу в рожу? Нет? Ну и хорошо. А мне швыряли…

Он выудил из-под стойки неизвестно откуда взявшуюся курицу и принялся остервенело лупить себя.

– А за что? – Бармен усмехнулся и поглядел на Максима. – За всю мою доброту и заботу. Вот так вот просто – бац!

И бармен со всего размаху заехал курицей в физиономию Максиму.

Тот подскочил как ошпаренный и с ужасом огляделся по сторонам. Танцующая группа замерла и медленно обернулась, и у каждого – было его лицо. Девица, сидевшая за соседним столиком, неожиданно кинулась к нему и, чуть ли не уткнувшись в Максима его же, Максимовым, лицом, прошипела:

– А ты меня не учи, как жить! Я сам кого хочешь поучить могу!

Максим бросился вон из клуба, сшибая по пути столики, стулья и, даже не пытающихся увернуться, «Максимов».

На выходе Максим-охранник крикнул ему:

– Мужчина, пакет не забудьте!

Но Максим его не слушал. Отчаянно голося, он распахнул входную дверь, бросился на улицу и тут же налетел лбом на стену. Искры брызнули из глаз. Максим пошатнулся и упал.

Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша, и наконец с трудом разомкнул отяжелевшие от боли и ужаса веки. Прямо над головой, слегка потрескивая и покачивая из стороны в сторону оранжево-зелёным пламенем, горел факел.

Максим сел и обхватил голову руками. Мелкая дрожь сотрясала всё тело. Он опять был в --">