Дмитрий Львович Быков - Как Путин стал президентом США: новые русские сказки

омоновцы как раз додушивали несчастных (отчего в конце следовали извинения за плохой почерк), стали боевыми документами оппозиции.

Самое удивительное, что среди всей этой кровавой вакханалии, когда жиды резали одних и обрезали других, парадоксальным образом уцелели не только все лидеры оппозиции, которые уже призывали на Москву боевую авиацию, но даже и третьеразрядные кровопоносные публицисты, долго еще писавшие многопудовые романы о том, как именно их пытали под стенами Белого дома. Большинство их передовиц открывались словами «Когда нас убивали», но всякий раз выходило, что либо лидеры оппозиции были очень уж живучи, либо их убивали какие-то неумелые, непрофессиональные жиды. Напрашивался, впрочем, и еще один вывод: их не только не убивали, но и не сажали, и не отправляли в дурдом невзирая на все к тому основания — в силу той единственной причины, что берегли для какого-то особенного случая. И случай этот не замедлил представиться.

В то время во главе столицы стоял хищный колобок, который на пути своего восхождения во власть успешно схарчил и бабушку, и дедушку, и лису, и волка, не говоря о бесчисленном количестве зайцев, и теперь примеривался к Кремлю. Вверх его катила целая орда приспешников, не жалевшая сил (а их требовалось немало, поскольку по мере схарчивания встречных и поперечных колобок тяжелел). Вся орда столичных жуликов, взяточников, подхалимов и чиновников, скучающих по временам своего всевластия, тяжело дыша, катила круглого ставленника, как катят неуклонно тяжелеющий ком для снеговика, и все подминала на своем пути. В какой-то момент, однако, катильщикам сделалось ясно, что отяжелевшего колобка с застрявшим в зубах мясом невинных жертв не удастся вкатить в Кремль без существенной подмоги. Кое-кто прибежал на помощь из самого Кремля, надеясь впоследствии устроиться при колобке и не задумываясь о том, что он и их схарчит по своему обыкновению. Но нужен был народный порыв, и ко-лобковые катальщики стали поглядывать в сторону кровопоносников.

Власть, признаться, побаивалась такого варианта. Надо было срочно сорвать намечавшийся союз, и для этой цели был совершенно необходим генерал.

Генерала, надо сказать, в то время уже мало кто воспринимал всерьез. Даже кровопоносники относились к нем)' спокойно, потому что генерал давно не баловал своих поклонников разнообразием. Он почти забыл все слова, кроме «жиды» и «равняйсь», поэтому иногда обзывал жидами даже лидеров родной оппозиции. Случалось ему вместо обычного «Здравствуйте, Александр Андреевич» (так звали главного редактора «Ужо!») сказать «Жидствуйте, Александр Евреевич», — и даже сотрудники «Ужа!», относившиеся к генеральским странностям с пониманием, начали поглядывать на него с подозрением. Генерал стал выступать с идеей ревизии словаря, из которого следовало выбросить все слова, скрытно пропагандирующие жидов: жидкость, ожидание, кружит и пр. Он усмотрел следы еврейского проникновения на Русь даже в классическом памятнике «Слово о полку Игореве», в котором упоминался шелом, т. е. замаскированный шалом, которым предполагалось зачерпнуть из Дона. Азовское море явно было присвоено жидами, назвавшими его в честь своего неведомого азохенвэя. В совершенное оцепенение привела генерала жидовская наглость, когда в учебнике для второго класса «Родная речь» встретились ему знакомые буквы: «Пришла зима. Медведи и еЖИ Давно впали в спячку…» Это было беспрецедентное, неприкрытое растление русских детей. Генерал лично вырывал из учебников злосчастную страницу с ежами, так некстати впавшими в спячку. Впрочем, зимой у генерала были особые трудности. На страну опускались провокационные шестиконечные снежинки, которые сбрасывали с натовских самолетов, как пропагандистские листовки. Самолетов не бьло видно, но снег был явно вреден, потому что холоден, неприятен на ощупь. Генерал только сейчас понял, почему в их проклятом Израиле не бывает зимы, а у нас так полгода. Они свозили к нам на своих еврейских самолетах свой шестиконечный еврейский снег!

В таком-то состоянии генерал и оказался востребован своими главными врагами. Однажды ночью генерала посетило видение. Впрочем, сны от яви он отличал теперь не очень хорошо и не поручился бы, что перед ним призрак. Призрак был подозрительно телесен, поблескивал очками и говорил как настоящий.

— Пришло время, — сказал призрак. — Пора выступать. Вы подадите сигнал. Завтра под вас --">