Валерий Витальевич Строкин - Путешествие в зазеркалье

Валерий Строкин Путешествие в зазеркалье

Не знаю, у кого и какие возникают ассоциации при воспоминаниях о милых дядюшках. Лично меня от таких воспоминаний пробирает холодный пот, пропадает аппетит, я нервно и бессмысленно начинаю кружить по комнате в ожидании чего-нибудь плохого.

Впрочем, если рассказывать все по порядку, то вот первая история, приключившаяся со мной по вине дядюшки.

Дядя, Артур Львович Журба, сорок восемь лет, закоренелый холостяк. Как мне кажется, с отклонениями в психике, о чем свидетельствуют его профессорская кафедра в НИИ, куча лауреатских и международных грамот. В довершении ко всему, правительство так с ним нянчится, что он имеет шикарную виллу, какого-то бывшего патриция из какого-то бывшего ЦК за городом, на заброшенном и безлюдном полустанке. Дача под руководством дяди была переделана под лабораторию, ему другого ничего не надо. Такое впечатление, что он хотел уничтожить шедевр архитектуры. Это что-то среднее между замком венецианского дожа и теремом калифорнийского владельца хлопковых плантаций. Территория дачи скрыта от посторонних глаз трехметровым бетонным забором, украшенным колючей проволокой. За забором размещались: бассейны — один внутри дома и другой снаружи; корт для игры в малый теннис, иначе пинг-понг; оранжерея, хорошая библиотека, бар, десяток комнат для гостей, всегда пустых; бильярдная и многое другое, полезное и не очень. С востока подступы к даче преграждало небольшое искусственное озеро с маленьким насыпным островком посередине и шалашиком рыбака. С западной и северной стороны к даче подступал ароматный сосновый бор. Южная стена обладала широкими стальными воротами, в которые упиралась грунтовая дорога. Эта часть света хорошо просматривалась из-за целинного дикого поля, на краю которого находились живописные развалины заброшенной фермы.

Моя родня не сумела использовать шанс проводить лето и другие времена года на такой даче. Дядя с треском всех выставил, вопя, что они создают шум и мешают работать. И запретил кому бы то ни было навещать.

— Если возникнет необходимость, я вас сам навещу, — сказал дядя, и ворота дачи закрылись.

Ворота открывались исключительно для меня. Я знал слабость дяди, тщательно скрывал её и лелеял для себя одного. Он мечтал изобрести машину времени и пространства и с её помощью проникнуть в древнюю деревню под названием Троя, чтобы похитить прекрасную Елену. (Я упоминал, что он — «того».) Книги читать у него не было времени, и я периодически заваливал его научной фантастикой, где хоть сколько-нибудь говорилось о волшебных машинах, с помощью которых можно бороздить пространство и время, с пометками на полях, касающимися технических описаний. Это подталкивало его на новые идеи и безумные опыты. Дядя считает, что творческие люди, например, писатели, иногда непроизвольно подключаются к каким-то информационным полям, откуда черпают информацию и вдохновение. Я полагаю, что свою информацию писатели высасывают из шариковых ручек или выбивают из печатных машинок. А дядю, с его идеями, нахожу родившимся раньше срока на пару часов или столетий. Мое копание в научной и ненаучной фантастической литературе он называл асcистентством и даже выплачивал кое-какую стипендию. За это я чувствовал себя на даче полноправным хозяином, в моем распоряжении оказались спортивные площадки и тренажеры, бассейн с двухметровой вышкой для прыжков, кинозал с солидной фильмотекой, библиотека и мягкий кожаный диван в зале подле камина. Единственное ограничение — это тишина и никаких посторонних, но со временем я намеревался подать дяде билль о разрешении каким-нибудь вечерком привезти сюда подружку, хотя бы в его отсутствие, а оно в последнее время было редким. Дядя ушел в работу, как подводная лодка «Наутилус» в пучину океана.

За дачей присматривали мужчина и женщина. Они жили за сосновым бором в маленькой деревушке и приходили на дачу раз в три дня, сделать уборку и обновить холодильник свежими продуктами, которые им по заказу доставляли из города. Можно было подумать, что дядю готовят на убой — три холодильника, забитые продуктами, могли прокормить пятиэтажный дом и деревеньку за сосновым бором.

Когда меня нет, дядя сидит на блокадном пайке. Он забывает завтракать, обедать и ужинать. Бедняга, за ним нужен глаз да глаз, он окончательно свихнётся на такой работе. Удивляюсь курирующей его --">