Анна Калина - Невесомость и слетевшие катушки

Анна Калина Невесомость и слетевшие катушки

Автор очень старался освоить новый жанр)))) Автор старается дальше.... не переключайтесь.

Ай. Ой…Ай-яй-яй!! О, а вот и камешек. И ещё один. Как же больно падать со склона, скажу я вам. А падать с рюкзаком ещё больней, а лететь по раскисшей от дождя земле ещё и обидно. Луру нёсся рядом со мной, радостно фыркая и виляя хвостом. Ему хорошо, у него когти, его сила инерции так нещадно не утащит. А я с грохотом неслась вниз, распугивая скудную живность вокруг оглушительным грохотом, как древний рыцарь в пылу сражения.

Я неслась по заснеженному склону, разбрызгивая грязь и талую воду. Апрель в этом году выдался холодным и дождливым. Всё то замерзало, то таяло.

Никогда не знала, что чувствует шар для боулинга. Но, похоже, скоро узнаю. Вон как раз камни, о которые я сейчас «страйкану». Усилием своего тщедушного тельца я изменила траекторию спуска и заложила вираж влево. Ой, а вон ещё камешки! Мне, похоже, сегодня точно суждено оставить след в истории… кровавым пятном. Эх! И я вильнула вправо. Пингвин, не иначе. Полёт мой завершился мягко. В луже, где я с победным «БАМ!» и окопалась.

– Уйди, животное, – лежа спиной на рюкзаке, простонала я, отталкивая морду Луру от своего лица.

Барвасы – генетически измененные кошки. Размером с дога, окраса «бешеный баклажан». Их разводили для охоты на одной агрессивной планете, но в планету угодил резвый астероид, и барвасы остались не у дел. Многих усыпили за ненадобностью, а Луру достался мне случайно. Как взятка.

Итак, барвас нарезал круги вокруг меня и взволнованно дёргал усами, весь такой пушистый и до обидного чистый. А я? А я зачем сюда, вообще, свернула? Ах, да, я же срезать путь хотела. Срезала.

– Кать, ты где? – донёсся бас из-за жиденьких зарослей на краю оврага.

Потом послышался хруст, и из этих же зарослей высунулась голова нашего штурмана. Потом и весь штурман показался, заслонив своей широченной спиной и небо, и дорогу. Лариг обеспокоенно оглядывался, разыскивая меня, активно сливающуюся с окружающей грязью.

– Привал, – слабо заявила я. – Отдыхаю. Лари, всё в норме!

Лари сфокусировал зрение на мне. Всё же аверийцам сложно сосредотачиваться на предметах так резко. Особенно когда всё вокруг такое уныло-серое и статичное. И только Луру скачет как бешеный, разбрызгивая грязь и распространяя своё мутировавшее кошачье обаяние. Лари улыбнулся мне и принялся спускаться в овраг. Я даже не вздрогнула. Раньше его улыбка в замкнутом пространстве вызывала у меня панические атаки в геометрической прогрессии. Теперь же я видела просто приятного в общении парня с синей кожей и милой улыбкой с двойным рядом зубов, как у хищной рыбы. Но привыкла. Почти все привыкли. Всё же на Авере жизнь не сахар, ядовитые испарения, кислотные озера… и народец там обитал не менее экзотичный и ядовитый. Но если Лари не доводить до бешенства, то он совершенно не кусючий. А как штурман, так и вообще выше всех похвал. Я печально наблюдала, как эта мускулистая громадина скачет с камня на камень, подобно земной горилле. Я, правда, видела их только на голозаписи, но Лари выглядел очень похожим.

– Ударилась?

Я прислушалась к своим ощущениям. Не поломалась. Это точно.

– А самооценку учитывать? – вздохнула я, с пятого раза перевернувшись на живот.

Лари с чавканьем приземлился в одну из луж. Замер. Выпрямился. Задумался. Мой сарказм тоже ему тяжко даётся. Просто у этой расы отсутствует чувство юмора. Напрочь. От слова совсем.

– А где оно у людей находится? – обеспокоился авериец, подбегая ко мне. – Оно быстро заживает? Ты это... Не шевелись! Я за подмогой!

  И ведь уже принял стойку! Даже рвануть за помощью собрался. Представляю реакцию --">