Айзек Азимов - Полет фантазии

Айзек Азимов Полет фантазии

Обедая с Джорджем, я всегда помню, что расплачиваться надо не кредитной карточкой, а только наличными. Это дает Джорджу возможность следовать своей излюбленной привычке – якобы невзначай прихватывать принесенную официантом сдачу. Я, со своей стороны, стараюсь, чтобы этой сдачи не было слишком много, и на чай даю отдельно.

Однажды мы с ним, отобедав в Боатхаусе, шли обратно через Централ-парк. День был хорош, хотя чуть-чуть жарковат, и мы присели отдохнуть на скамеечку в тени.

Джордж наблюдал за птичкой, которая по птичьему обыкновению вертелась на ветке, а потом взлетела и скрылась в небе.

– В детстве, – заметил Джордж, – я страшно завидовал этим тварям: они могут парить в воздухе, а я нет.

– Я думаю, – подхватил я, – что птицам завидует каждый ребенок. Да и взрослый тоже. Теперь, правда, люди научились летать и лучше, и дальше птиц. Аэроплан без заправки и посадки облетает землю за девять дней. Ни одна птица так не может.

– А какой птице это надо? – с презрением возразил Джордж. – Я же не говорю о сидении в летающей машине или даже подвешивании к парящему дельтаплану. Это все – технологические протезы. Я-то имею в виду – летать самому: расправить руки, мягко взмыть в воздух и двигаться по собственной воле.

Я вздохнул:

– Вы подразумеваете – освободиться от тяготения. И я когда-то мечтал об этом, Джордж. Мне однажды снилось, что я подпрыгнул, завис в воздухе и легкими движениями направлял полет своего тела, а потом мягко и плавно приземлился. Я знал, конечно, что это невозможно, и осознавал, что все это во сне. Но когда я во сне проснулся, оказалось, что я по-прежнему могу парить. И я решил, что раз я уже не сплю, значит, я на самом деле летаю. И тут я проснулся по-настоящему и ощутил себя еще большим пленником гравитации, чем раньше. Какое это было чувство потери, Джордж, какое разочарование! Я несколько дней не мог прийти в себя.

И тут, что можно было почти наверняка предсказать, Джордж ответил:

– Со мной было хуже.

– Неужели? У вас был такой же сон, правда? Только побольше и получше?

– Сон?! Я не обращаю внимания на сны. Оставляю это старым бабам и бумагомаракам вроде вас. Я говорю о яви?

– То есть вы летали наяву. Вы полагаете, что я поверю, будто кто-то впустил вас в космический корабль?

– Ни в каком не в космическом корабле, а прямо на земле. И не я, а мой друг Бальдур Андерсон. Но лучше я вам расскажу все по порядку.

Большинство моих друзей (начал Джордж) – интеллектуалы и профессионалы высокой пробы, к каковым, может быть, и вы себя относите, но Бальдур в это большинство не входил. Он работал водителем такси, особого образования не имел, но глубоко уважал науку. Он проводил в нашем любимом пивбаре вечер за вечером, рассуждая о Большом взрыве, о законах термодинамики, о генной инженерии и о многом другом. Он бывал мне благодарен за объяснения по подобным вопросам и всегда настаивал, вопреки моим протестам (во что вы, зная меня, легко поверите), на своем праве платить по счету.

В его личности была одна очень неприятная черта: он был неверующим. Я не имею в виду тех философствующих атеистов, которые отрицают любые сверхъестественные проявления, объединяются в светские организации гуманистического толка и печатают на языке, которого никто не понимает, статьи в журналах, которые никто не читает. От этих-то – какой вред? Бальдур же принадлежал к той породе, которую в прежние времена называли «деревенский безбожник». Он вступал в споры в пивных с такими же невежественными людьми, как и он сам, и споры быстро переходили в перебранки на повышенных тонах и с личными характеристиками. Вот как это обычно выглядело:

– Ладно, если ты такой умный, головастик, так скажи мне, где Каин нашел себе жену?

– Не твое дело, – отругивался оппонент.

– Нет, где? Ведь Ева была единственной женщиной.

– А откуда ты знаешь?

– Так в твоей Библии сказано.

– Ничего там такого нет. Ты мне покажи, где там написано: «Ева была единственной женщиной на всей Земле».

– Это подразумевается.

– Подразумевается, видишь ли! Умник нашелся.

– От умника слышу!

Я пытался урезонить Бальдура в моменты, когда он успокаивался.

– Бальдур, – говорил я ему, – нет смысла дискутировать о вопросах веры. Вы ничего не докажете, а только создадите неприятности себе и другим.

Бальдур сразу же огрызался:

– Мое конституционное право не верить во всю эту кучу половы и об этом --">