Игорь Георгиевич Халымбаджа - Торговцы солнцем

лучше КПЗ. Нацеди флакон.

…Ненужное вычеркнуть!

Сидорук каким-то вкрадчиво-ласковым движением взял металлический карандаш, забытый у Ивонючкина космическим туристом Феф-Раль-Икром.

— Изготовлен из неизвестного науке сплава. Очень прочного. Имеет две маленькие кнопки. После активации красной — действует, как стирашка, без следа убирая любой написанный или отпечатанный текст или рисунок. Нажим на зеленую позволяет воспроизвести текст, который диктуется мысленно. Забавное канцелярское приспособление. Хотя… возможно, эта штучка и многофункциональная. То, что мы придумываем, неминуемо материализуется. Мысль наша материальна. То, что мы отрицаем, вычеркиваем из памяти, исчезает для нас… Так что игрушка эта может оказаться опасной. Лучше держите ее, Шеф, в сейфе…

Ивонючкин плюхнулся в кресло и задумался. Потом встал, достал из ящика фото своей дачи, подумал, аккуратненько стер забор между своим и соседским владением и, как умел, пририсовал новый, в глубине чужой территории. Осторожно выглянул в окно. Прежний забор исчез бесследно. А на некотором отдалении красовался гротескный, щелястый заборчик, точь-в-точь как нарисованный Ивонючкиным на фото.

— Отлично! — потер ладошки довольный Ивонючкин. — Прошлое и будущее в моих руках! Уберу обе судимости, да и в биографии кое-что надо бы выправить… А вдруг этот чертов Февралик явится и похитит волшебный карандаш! Для начала уберем самого Февралика!

Ивонючкин отыскал в столе фотографию Феф-Раль-Икра, сделанную для будущих «документов», и тщательно стер изображение космического гостя.

И напрасно! Вместе с образом февраликз, пропал и чудесный карандашик. Стерлась и память о визите инопланетного туриста.

Только в музее долго помнили загадочное похищение серого кристалла.

Живительная влага

Издав невразумительное мычание, Петрович выпал в коридор. Из своего кабинета выглянул Ивонючкин, заворчал:

— Опять нализался какой-то дряни?

— Живительной влаги принял… самый чуток… Ромыч изобрел…

Ивонючкин поспешил в лабораторию.

— Сидорук! Ты никчемный товарищ и друг! Твой приятель, Петрович, гибнет, спивается, а ты спокойно смотришь… Я буду вынужден вышвырнуть его вон. А так как это произойдет по твоей милости, то если ты срочно не сообразишь что-либо, на улице окажетесь оба!

Когда протрезвевший и тоскующий Петрович заглянул к Сидоруку, он застал приятеля за сборкой какого-то аппарата. Некоторое время молча, собрав на лбу морщины, наблюдал за работой. И вдруг просиял:

— Ромыч, ты гений!

— Давно знаю. — Это для Живительной Влаги?

— Точно! Смотри, какой догадливый! Особого состава. Пить будем, сколько влезет, а вот похмельного синдрома и прочих пережитков не будет. Не то, что Шеф, комар носа не подточит…

Однако эксперименты с новым продуктом затянулись. Петрович, дегустируя очередную партию пойла, неизменно ворчал:

— Вкус не тот! Кайфу мало…

К забракованным порциям относился без почтения. И хотя Ромыч заставлял выпивать весь изготовленный продукт, посильно помогая в этом, умудрялся то плоскогубцы уронить в банку с напитком, то пролить его на лабораторный табурет.

Вскоре Романа стали мучить тревожные предчувствия. Ему казалось, что за ним постоянно кто-то исподтишка наблюдает недобрым, холодным, пристальным взглядом. Куда-то запропастились плоскогубцы. И кто-то по ночам явно проникал в лабораторию, несмотря на прочные решетки на окнах и металлическую дверь: любимый трехногий высокий табурет Романа оказывался где угодно, но только не там, где его неизменно оставлял Сидорук — не у его рабочего стола.

Сидорук пытался поймать вора. Подкрадывался по ночам к двери в лабораторию, прислушивался. Из комнаты доносились шумы, скрипы, шуршание. Но стоило открыть дверь и зажечь свет — все стихало, и комната неизменно оказывалась пустой. Хотя беспорядок, царящий в ней, говорил, что здесь только что кто-то был.

Застав в очередной раз свой табурет у окна за занавеской, взбешенный Сидорук пинками погнал его на место. Но когда он занес ногу для очередного удара, коварный Табурет, ловко извернувшись, нанес сильный предательский удар по голени Ромыча.

От боли и неожиданности, Сидорук, дико взвыв, опрокинулся на пол, при этом его левая рука угодила под лабораторный стол. И тотчас что-то острозубое и хищное вцепилось в ромины пальцы, заставив его издать --">