Даниил Берг - Проект Каин. Адам

больницу с острым случаем какого-то пищевого отравления. Помню, она еще так ехидно улыбалась, уточняя, что увезли не только ее, но еще и какого-то мужика, который, похоже, был у нее в гостях. Я вяло поинтересовался, куда именно их увезли, кивнул и тотчас выбросил из головы название больницы: мне было в высшей степени наплевать и на нее и на ее дружка. Мне хотелось только замотать лицо смоченным в холодной воде полотенцем, чтобы не чувствовать вони человеческих тел, и лечь спать. Короче, я не дослушал старушенцию и поплелся домой, где и завалился на неубранную постель почти в обморочном состоянии. А на следующее утро — или все-таки это было через день? — по местному телеканалу уже рассказывали о сгоревшей дотла больнице и куче сумасшедших, разбегающихся от развалин, как тараканы.

(Человек усмехается, лицо по-прежнему скрыто капюшоном.)

Думаю, вы уже поняли, к чему я веду, правда? Все эти истории про новый вирус имеют в своей основе зерно правды, только предпосылки не те. Виноваты не какие-то раздолбаи из местного медцентра — им бы никогда до такого не додуматься. Не было и террористов, а болезнь эта — не сибирская язва. Нет, виноват я, и, как я думаю, военные, благодаря которым я и заразился чем-то через укус ужа. А первыми, кому я передал эту заразу, оказалась Светлана и ее приятель. Ну а дальше вы все и без меня знаете: сумасшествие, нападающие друг на друга люди, убийства на улице, стрельба военных по толпе зараженных студентов…

(Говорящий умолкает, словно сбиваясь с мысли, снова трет виски.)

К чему я это все рассказал? Просто хочу чтобы вы поняли: я не сделал все это сознательно. Точнее не так. Да, я отдавал отчет в своих действиях, но разве был у меня выбор? Как бы вы поступили на моем месте, придя домой, больной и уставший, а ваша женщина стонет и просит какого-то мужика, чтобы он не останавливался и продолжал ее трахать? Слабое оправдание, скажете вы. Возможно, слабое, но я бы не поступил так, как поступил тогда, если бы знал, к чему это приведет. Видит Бог, не поступил бы. Это будет всегда со мной, и я буду раскаиваться до конца своих дней.

(Человек смотрит на свои замотанные в бинты руки.)

Я одного не могу понять, знаете ли. Я ведь тоже заражен, и я один из первых, если, конечно, считать того треклятого ужа. Если вы заметили, то зараженные не нападают друг на друга, хотя могли бы. Но и это не главное, во всяком случае для меня. Зараженные больше похожи на каких-то безмозглых зомби, чем на нормальных людей…

(Андрей Самарин умолкает, словно собираясь с силами, а потом едва слышно говорит.)

Я не жалею себя, но… Почему же я не могу все забыть и стать одним из них? Это было бы не то чтобы справедливо — хотя возможно так оно и есть. Я зараженный, но я все помню и осознаю, понимаете? И мне приходится жить с этим, еще не среди них, но уже и не среди людей. И бог с ним, я живу, но знать, что во всем этом виноват только я — и даже уже не человек… Иногда я подумываю, что мне, наверное, будет проще покончить с этим одним…

(Неожиданно раздается звук мощного мотора, слышится визг шин. Самарин вскакивает на ноги и выхватывает из кармана куртки пистолет.

Микрофоны камеры улавливают глухой удар, звон разбитого стекла, раздается чей-то крик, а следом торжествующий разноголосый вопль толпы. Самарин неуверенно шагает к камере, словно не зная, выключить ее или нет, но тут с улицы доносится звук выстрела, и Самарин рывком поворачивает голову. От резкого движения спадает капюшон и на какие-то несколько секунд можно разглядеть лицо: полуоблезлый череп, из которого редкими клочками торчат длинные волосы, иссохшие губы и ввалившиеся щеки, но самое странное — это глаза, похожие на два сваренных вкрутую яйца. Белесые, как у трупа, глаза без зрачков. Самарин мгновение медлит, затем выскакивает на улицу, оставляя камеру включенной.

Несколько минут слышен треск выстрелов, крики, протяжный вой, потом звуки удаляются. Камера продолжает снимать пустой стул и догорающий у его подножия костерок. Спустя 15 минут, 36 секунд в камере садится батарея, экран гаснет).

--">