varvar , Фёдор МатросКин - Тревожный сон

должен ты много, как найду любимую, месяц сам будешь за всех пахать, и топлива ящик с тебя, сам сказал, за язык не тянули! — вернулась мне подача.

— Боря выходи из ванной, или брейся, — прозвучал ультиматум от благоверной, — Сане привет.

— Осетра уреж наполовину, барыга, месяц! Да у тебя раз в неделю любовь находится, хватит ящика элитки. Всё, я полетел, тебе привет от Катюхи, — и прерывая малый петровский, хрипящий из трубки, нажал отбой.

Сижу в кафе аэропорта города Симферополь, на календаре 10 ноября 2015 года, довольный жизнью потягиваю пиво. А что, имею полное право, всех собрал, в самолет посадил, сейчас попью пивка, дождусь свой воздушный лайнер и спать. Проснусь, моря, мулатки (блин палево), моря, жена, ребёнок: благодать. Поднимаю глаза, с экрана настенной плазмы, грустный диктор произносит:

«…по последним данным полученным нашим послом в Египте, самолет рейса 656 Симферополь — Хургада, потерпел крушение при заходе на посадку аэропорта г. Хургада. В результате катастрофы и последующего пожара, погибли 25 пассажиров и 3 члена экипажа…»

Дальше все как в тумане, куда-то звонил, мне что-то говорили, куда-то поехал…

***

19 февраля 2016 года.

Очнулся от озноба и тягучей пустоты внутри. Поднял голову, ночь, на небе звезды, накрапывает дождь пополам со снегом, ложится на землю и подмерзает, блестящей, в свете звезд бело — серебристой коркой. В правой руке, литровая, прямоугольная бутылка вискаря, жидкости на дне на два пальца, левая вцепилась в надгробный камень, пальцев не чувствую. Сижу на корточках, ног тоже не ощущаю, две фотографии улыбаются мне светлыми, до боли родными лицами, а по щекам катятся слезы.

Проснулся как толкнуло что-то, оглянулся, солнце в зените и греет, ярко — ослепительно, как бывает только в Крыму зимой. Снег уже почти стаял, а у соседней могилы кот охотится на скворца, скворец сядет, два раза клюнет, только ему видимую пищу, кот прыгает, резкий взлет, промазал.

Первая мысль — Сёма, а котейка была членом семьи, второй ребенок, так мы всегда ее воспринимали. Резко вскочил на ноги и тут же упал, насквозь промок, одежда: легкая куртка, простая рубашка, кроссовки хрустит корочкой льда, тело вообще не мое. Кое-как доковылял до асфальта, сначала еле переставляя ноги, затем все быстрее и быстрее, мысль одна — быстрее домой, обнять, накормить.

Добежал до конечки автобусов, 5-й километр, тело немного разогрелось, извилины зашевелились, у бровки загорает пара машин с шашечками. Рядом курят два мужика, лица сонные, небритые, видно, ночью бомбили.

— Мужики до ЦУМа, только побыстрей! — просипел я неожиданно тихо.

— Не бродяга, иди на топик (маршрутный автобус, местный сленг, кроме Севастополя нигде не слышал), нахрен надо, после тебя чехлы не отстираешь, — равнодушно уронил один, второй согласно закивал.

Я глянул на себя — даа, бич лимитед, модель потасканная, но еще рабочая. Весь в земле, мокрый, грязный. Обшарил карманы, сначала смарт, экран треснут, печаль. Сделал два шага к урне, достал из смарта симку, может живая, смарт в урну. Затем лопатник — достал, с него ручеек воды, понятно, безразлично швырнул к смарту, симку следом, развернулся лицом к городу, прикидывая как побегу, до дома километров 10 где — то.

— Ты это, брат, точно лопатник выбросил? — задал дебильный вопрос, уже держа его в руках, стоя над урной с изумленным лицом, самый разговорчивый из двух работников такси, — Тут же бабла тыщ на 20 будет.

— Так промокло все, — устало ответил я.

— А оно хоть твоё? — уточнил разговорчивый.

— Мое, там на кредитках написано, Борис Алексеевич Грубиян, и фотка есть, правда подозреваю, сейчас я слегка небрит, узнать тяжело, — подтвердил я, провел рукой по щетине, растер щеки ладонями.

— Ну, так бабло высушить можно! — опять удивился водила, смотреть не полез, похоже поверил.

— Возьми и высуши! Мне домой надо, довези, а чехлы новые купишь, — озарило меня.

— Лады, садись назад, — показал враз повеселевший водила, на белую Волгу 2410. Открыл багажник, достал рабочую куртку и постелил на заднее сиденье.

— Куда едем? — спросил благодетель, закидывая мой, уже бывший, лопатник в бардачок.

— Репина 7, - на автомате ответил я, и опять не узнал свой голос.

Живу я в пятиэтажке, спальный район, через дорогу от дома, на восток — гаражный кооператив, за ним полоска одноэтажных домов плавно переходящая в поле. На север — в 2 км. древний Херсонес, на запад — в --">