Андрей Петрович Ефремов , Дмитрий Сергеевич Медведев , Александр Якубович , Василий Кленин - "Фантастика 2023-78". Компиляция. Книги 1-17

досмеялся.

— Эк вы!… Жёстко как.

— Довелось мне почитать несколько таких книг. К сожалению, ни в одной не нашел попытки интересного и проработанного моделирования истории. Зато в каждом налицо синдром Золушки: герой весь исстрадался в этом мире, зато в другом ждут его успехи и сбыча мечт. Конечно, наиболее ярко это заметно у авторов-женщин, но и в мужской литературе та же проблема. Только фантазии немного другие. И не нужно быть специалистом моего профиля, чтобы понять, что все эти психологические проблемы сидят в голове у авторов. Которые переносят свое эго на персонажа.

Тут я примолк.

— Наверное, я проявил нетактичность. Вам, кажется, нравятся, такие книги?

— Грешен, — бородач широко улыбнулся. — Вот эти точно нравятся.

Я снова окинул взглядом полку. Только теперь я приметил, что на всех корешках указано «М. Золотов».

— Хороший автор?

— Не могу ответить на ваш вопрос, уважаемый психолог.

— Почему же?

— Книги на этой полке я написал.

«Вот это шикарный психологический этюд», — только и промелькнуло в моей голове. Стыдно не было: я же не эти именно книги хаял, а жанр в целом. Сейчас этот… писатель очевидно думает, что уж он-то особенный, что на его именно книги критика не распространяется.

— Однако, — сказал я вслух совсем другое. — Поставили вы меня в неловкую позицию.

И улыбнулся. Это в любой ситуации помогает.

— Подождите! — вдруг осенило меня. — Вы хозяин дома!

Протянул ему руку и представился:

— Михаил. Приехал по приглашению.

Хозяин, особо не спеша, но и без спеси, ответил крепким рукопожатием.

— Месроп.

— Извините, — слегка замялся я. — Сказать честно, вы не очень похожи на армянина.

— Вот и все знакомые армяне мне так говорят, — без улыбки ответил бородач. — Что поделать, человек, давший мне при рождении это имя, не удосужился потом приобщить меня к великой армянской культуре. Да и внешне я не в него пошел. Так что, при получении паспорта взял я фамилию матери.

Я вспомнил золотые буквы корешков.

— Золотов?

— Именно так.

— К стыду своему, вынужден признаться, что я даже не знал, что в нашем городке имеется столь плодовитый писатель. Издательства-то, я смотрю, центральные.

— А я особо и не афиширую. Городок у нас, действительно, небольшой, на нем тиражи особо не поднимешь.

— И что, — я обвел руками окружающие нас хоромы. — Это всё вы смогли приобрести за свои книги?

— Что вы! — Месроп замахал руками. — Гонораров мне хорошо, если на бензин хватает. Лукавить не буду, тиражи не особо большие. Можно было бы и лучше постараться книги продавать. Но меня устраивает. Впрочем, мне гораздо интереснее вернуться к прежней теме: к той, где вы разносите в пух и прах попаданческую литературу. Может, отойдем?

Хозяин мотнул головой в темный угол гостиной. И, хотя, он весь излучал радушие, прозвучало, как «пойдем, выйдем». Возникшая двойственность смутила меня, но Месроп сделал неотразимый ход:

— Там есть коньяк.

— За тот коньяк, что мне здесь налили, я от вашего попаданчества мокрого места не оставлю!

Оказывается, в темном углу гостиной был еще проход, ведущий в почти изолированный кабинетик. Завывания насильника микрофонной стойки здесь были уже практически не слышны. Месроп сел за массивный письменный стол, а мне указал на маленький кожаный диван. Я плюхнулся с размаху и начал медленно погружаться в сочную мякоть этого мебельного шедевра. Когда погружение закончилось, меня уже ждал коньяк. Правда, теперь никаких специальных бокалов — просто стопарики.

«А так даже лучше!» — решил я и опрокинул дорогущий коньяк в глотку, аки водочку. Подышал носом, разгоняя спиртовые пары, и облегченно оплыл по спинке дивана.

— Уважаемый Месроп, — начал я лекторским тоном. — Мы ведь все знаем, что такое сублимация. Трудно спорить, что всё наше творчество (и не только оно) это сублимация наших глубоких инстинктов. Но сублимировать можно по-разному! Кто-то воспаряет над собой, своим эго, открывает то, что волнует не его одного, а все поколение. Или десятки поколений. А кто-то явно решил сэкономить на визит к психоаналитику и вывалил свои подсознательные боли. Меня никто не любит, никто не понимает, какой я прекрасный. Вот возьму меч и поубиваю всех. И те, кто останется, меня полюбят.

Хозяин дома смущенно хрюкнул.

— А можно поконкретнее?

— Разумеется! — второй коньяк вошел в организм крайне удачно. — Все --">