Владимир Леонидович Ильин - Бог из машины

Владимир Ильин
Бог из машины

И прославил я мертвых, что умерли давно,

Более, чем живых, что живут поныне;

Но больше, чем тем и другим,

Благо тому, кто совсем не жил.

Экклезиаст (в переводе И.Дьяконова)

Серая лента шоссе монотонно тянулась навстречу. Шелестел мелкий скучный дождь, и лобовое стекло, несмотря на все старания "дворников", упрямо покрывалось водяной пеленой.

Длительная езда, особенно вне населенных пунктов, всегда наводит человека, сидящего за рулем, на размышления или воспоминания. Но тот, кто сидел сейчас за рулем тяжелой бронированной машины-сейфа, – человек высокого роста в серой форме с погонами обер-лейтенанта германского вермахта, с невыразительным лицом и словно остановившимся взглядом – не мог бы сказать про себя, что он о чем-то думает или что-то вспоминает. Он просто четко и безупречно выполнял действия, связанные с вождением машины. Одновременно он мысленно составлял план-схему окружающей местности, причем не знал, для чего это ему нужно. Он просто собирал информацию. Если бы кто-нибудь спросил его, он мог бы выдать сведения о чем угодно. Например, о количестве столбов, которые промелькнули мимо машины на долгом пути из Берлина. Он мог бы, если бы понадобилось, с точностью до метра в секунду определить скорость своего движения. Но этого у него никто не спрашивал, и он молчал.

Они ехали уже второй день. Всего их было шесть человек: обер-лейтенант Харман (старший курьерской группы), ефрейтор Яцке (водитель машины-сейфа) и четыре охранника на мотоциклах.

Сейчас обер-лейтенант сам сидел за рулем, чтобы дать отдохнуть водителю. Яцке спал на соседнем сиденье, и сон его был очень неспокоен. Время от времени ефрейтор тяжко вздыхал во сне, скулил и дрыгал ногой, ставя под угрозу свое равновесие. За всю дорогу Харман слышал его голос лишь несколько раз: когда Яцке клянчил у него сигареты да когда безбожно бранился по поводу скверных дорог или остолопов-водителей встречных машин, ослепляющих ночью фарами или не уступающих дорогу на однополосных шоссе. Что касается мотоциклистов, то Харман знал их лишь по именам, поскольку эти солдаты менялись от одной фельдкомендатуры к другой.

Из-за пасмурной погоды начинало темнеть раньше обычного, и Харман увеличил скорость, чтобы попасть в Харвиц до темноты. Окрестности лагеря были буквально наводнены партизанами – об этом всякий раз предупреждали дорожные посты СС и фельджандармерии. Судя по аккуратной надписи на грязной стрелке дорожного указателя, до конечного пункта маршрута оставалось около двадцати километров.

Харман притормозил, переключил скорости и, следуя в направлении стрелки, свернул с шоссе на грунтовую дорогу, уводившую в мрачный лес смешанного типа.

Впереди возникла очередная развилка дорог, показался полосатый шлагбаум, такая же полосатая будка и кучка солдат в форме полевой жандармерии. Шлагбаум был недвусмысленно закрыт, и один из патрульных махал рукой, явно требуя остановиться. Харман нажал на педаль тормоза и выругался сквозь зубы, словно бесконечные проверки на дорогах ему надоели. Собственно, в душе ему было все равно, но нечто, засевшее у него внутри, заставило его чертыхнуться.

Яцке проснулся от толчка, напоследок дрыгнув ногой, и сразу принялся шарить по карманам. Сигарет там он, конечно же, не обнаружил, сделал вид, что удивился и, озираясь, что-то буркнул.

На подножку машины со стороны Хармана вскарабкался дюжий фельдфебель и, вяло козырнув, заглянул в кабину. Мотоциклисты остановились так, как ехали: двое спереди, двое позади машины – и безучастно ожидали окончания процедуры.

– Ваши документы, господин обер-лейтенант, – казенным голосом произнес фельдфебель.

Странное произношение, отметил про себя Харман. Этот человек – не немец. Может быть, "фольксдойч"?..

Вслух Харман равнодушно сказал:

– Семь километров назад, на шоссе, нас уже проверял другой пост. Почему вы хотите проверять наши документы? Разве вам не сообщили по рации о нашем следовании?

– Служба есть служба, господин обер-лейтенант, – отвечал жандарм.

Харман не стал препираться и протянул фельдфебелю свое командировочное предписание и удостоверение личности.

Несколько постовых с автоматами наперевес стояли позади фельдфебеля, еще двое обосновались напротив мотоциклистов. Фельдфебель тщательно изучал документы, подсвечивая себе фонариком из-за сумерек.

Яцке --">