Чайна Мьевилль - Город и город

Чайна Мьевиль Город и город

Памяти моей матери,

Клодии Лайтфут,

с любовью

От автора

За помощь, оказанную при работе над этой книгой, я безмерно признателен Стефании Бирверт, Марку Боудлу, Кристин Кабелло, Саймону Каванагу, Джули Крисп, Питеру Лавери, Фараху Мендельсону, Дэвиду Меншу, Сью Мо, Джемайме Мьевиль, Сэнди Ранкин, Марии Рейт, Дейву Стивенсону, Ребекке Сондерс, Джейн Судалтер, Джесси Судалтер, Полу Тонтону, Пенни Хейнес, Хлое Хили, Диане Хоук, Мику Читэму, Максу Шефферу, а также моим редакторам Крису Шлуепу и Джереми Треватану. Выражаю искреннюю благодарность всем сотрудникам издательств Del Rey и Macmillan. Спасибо Джону Куррану Дэвису за чудесные переводы из Бруно Шульца.

Среди бессчётных писателей, у которых я в долгу, в число тех, о ком я особенно много думал и кому благодарен в связи с этой книгой, входят Франц Кафка, Альфред Кубин, Джан Моррис, Рэймонд Чандлер и Бруно Шульц.

Из городских недр возникают

улицы-парафразы,

улицы-двойники,

улицы мнимые и ложные.

Бруно Шульц, «Коричные лавки»

Часть первая Бещель

Глава 1

Ни улицы, ни большей части жилого массива я не видел. Нас окружали прямоугольные строения цвета грязи, из окон которых высовывались по-утреннему взлохмаченные мужчины и женщины, попивая из кружек, завтракая и наблюдая за нами. Эту открытую площадку между зданиями когда-то украшали скульптуры. Она шла под уклон, как поле для гольфа, — ребячья имитация географии. Её, может, собирались озеленить, устроить на ней пруд. Рощица имела место, но все саженцы были мертвы.

Трава изобиловала сорняками, и её изрезывали тропинки, протоптанные среди куч мусора, и колеи, оставленные колёсами автомобилей. Полицейские выполняли здесь разные задания. Из детективов я прибыл не первым — заметил Бардо Ностина и нескольких других, но был самым старшим по званию. Вслед за сержантом я прошёл к тому месту, где столпилось большинство моих коллег, между низкой заброшенной башней и площадкой для скейтборда, окружённой большими мусорными баками с очертаниями барабанов. Сразу за ней слышен был шум из доков. Дети кучкой уселись на стене перед стоящими офицерами. Над собравшимися выписывали спирали чайки.

— Здравствуйте, инспектор.

Я кивнул тому, кто меня поприветствовал, кем бы он ни был. Кто-то предложил кофе, но я отрицательно помотал головой и воззрился на женщину, увидеть которую и было целью моего приезда.

Она лежала возле пандуса для скейтбордистов. Ничто не бывает настолько неподвижным, как трупы. Ветер шевелит им волосы, как вот сейчас шевелит ей, а они никак на это не реагируют. Она застыла в уродливой позе, искривив ноги, словно собиралась встать, и странно изогнув руки. Лицо уткнулось в землю.

Молодая, с каштановыми волосами, стянутыми в косички, которые торчали кверху, словно растения. Она была почти голой, и этим холодным утром грустно было видеть её кожу гладкой, нигде не сделавшейся гусиной. На ней были только чулки со спущенными кое-где петлями да одна туфелька на шпильке. Увидев, что я её ищу, сержант помахала мне издали рукой — она стояла там, охраняя свалившуюся туфлю.

С тех пор, как обнаружили тело, прошло часа два. Я оглядел её. Задержал дыхание и наклонился к грязи, чтобы посмотреть ей в лицо, но увидел только один открытый глаз.

— Где Шукман?

— Ещё не приехал, инспектор.

— Пусть кто-нибудь позвонит ему и скажет, чтобы поторапливался.

Я постучал по наручным часам. То, что мы называли криминальными мизансценами, было под моим началом. Никто не прикоснётся к ней, пока не появится патологоанатом Шукман, но имелись и другие дела.

Я проверил обзорность. Мы сошли с дороги, и нас заслоняли мусорные баки, но я, как роящихся насекомых, чувствовал внимание, устремлённое на нас со всего микрорайона. Мы беспорядочно перемещались.

Между двумя мусорными баками, рядом с кучей заржавленных железяк, переплетённых выброшенными цепями, стоял на ребре влажный матрас.

— Он был на ней. — Это сказала Лизбьет Корви, способная женщина-констебль, с которой я пару раз работал. — Не могу утверждать, что хорошо её скрывал, но, думаю, вроде как делал её --">