Андрей Васильевич Марсов - Любовь в тумане будущего. История одного романа в 4560 году

под влиянием всепожирающего восторга броситься на шею первому встреч10

ному и, в диком порыве объятия, дать выход своему
чувству. Однако ничего этого Джери не сделал.
Задумчиво остановившись на перроне своего дома,
он глядел на мягко двигающиеся уличные полосы.
Одетый в невесомую одежду без швов, только что подвергшийся химическому купанию в фиолетовых лучах,
дышащий ароматом холостого мужчины, Джери ничем не отличался от типичного холостяка XLVI века.
В своей белоснежно-белой одежде, ниспадающей красивыми складками, с непроницаемой маской спокойствия на лице, он казался олицетворением гражданского равновесия. Единственный только раз тень ужаса мелькнула на его лице. Это было тогда, когда, случайно взглянув себе под ноги, Джери увидел скользящий луч Рамсовского аппарата… Он испуганно отскочил назад и луч, не коснувшись его, остановился
на соседе, выявив какие-то высоконаучные размышления этого почтенного гражданина… Тот удивленно
посмотрел на Джери. В Городе Разума не принято было скрывать свои мысли от ультра-Рамсовских лучей.
Джери, чтобы замаскировать свое невольное движение,
в замешательстве повернулся и, увидев на стене ящик
с «суточной порцией калорий», подошел к нему, взял
таблетку и, положив себе в рот, машинально проглотил… И лишь после этого понял весь ужас своего поступка… Он проглотил сегодня вторую суточную порцию пищи, ему не принадлежащую, и таким образом,
не говоря уже о всяких могущих возникнуть в его организме осложнениях, он становился вором…
Между тем завтра ему придется подвергнуться очередному выявлению своих мыслей за истекшую неделю перед Рамсовским аппаратом. Тогда будет открыто все: и «внебрачный поцелуй», и его воровство…
«Как было бы хорошо, — думал несчастный, — если
бы люди, сделав что-нибудь, никогда бы не отдавали
11

отчета в своих мыслях о том, что они это совершили.
Впрочем, — поймал сам себя Джери, — люди не могут
воспринять того, что достигает их сознания.» А затем,
убедившись, что продолжать думать — это нагромождать против себя одно обвинение за другим, Джери
решил махнуть на все рукой и во всяком случае увидеть сегодня Дони. «Будь что будет», — вспомнил он
давно забытую пословицу и, в пылу отчаяния, бросился на двигающуюся улицу.
Дальнейшие события стали развертываться с головокружительной быстротой. Едва улица свернула за
ближайший угол, как Джери попал под влияние психоконтрольной доски… И вот здесь-то и произошло
нечто невыразимо-ужасное. Давление в шкале преступной неуравновешенности показало небывалую
высоту, отмечая появление в сфере своего влияния
преступно-неуравновешенного элемента. Вибрационные щупальца сделали необыкновенный скачок кверху и, испуская светящуюся струю воздуха, образовали
над головой Джери лучезарный ореол, наподобие сияния древнехристианских мучеников. Раздался резкий
звонок, столь непривычный слуховому восприятию окружающих, что те в ужасе попадали на землю. Какойто старичок не первого омоложения конвульсивно дрыгал ножками, стараясь пропусканием воздуха через
уши восстановить нарушенное слуховое равновесие.
Уличное движение остановилось. К Джери подошел
Слуга Общественной Безопасности и, положив ему
руку на плечо, знаком пригласил следовать за собой.
Джери молча повиновался.

Глава вторая

Джери сидел в камере предварительного испытания и старался ни о чем не думать, зная, что все его
мысли с яркостью калейдоскопа усваиваются стенами.
Это ему плохо удавалось, особенно с тех пор, как его
отовсюду стали пронизывать Лирагамовские лучи, совершенно безвредные, но имеющие свойство возбуждать деятельность мозговых функций человеческого
организма… По-видимому, Совет Мирового Разума,
чей приговор ему предстояло сейчас выслушать, решил подробно ознакомиться с внутренним содержанием обвиняемого.
Подумав об этом, Джери пришел к заключению,
весьма пассивному и весьма трудно передаваемому:
нечто среднее между выражением древних русских
«черт с ними» и «бог с ними». Пожалуй, нечто, приближающееся более к первому понятию – «черт с ними», ибо, как-никак, а Джери после всех пережитых
ужасов чувствовал себя достаточно отъявленным негодяем и поэтому склонен был поддерживать в себе
дух возмущения. Под влиянием все тех же проклятых
Лирагамовских лучей ему пришлось мысленно вернуться к своему раннему детству, --">