Николай Иванович Леонов (писатель) - Некролог

Хотя бы через силу. Ну, попробуй, прошу тебя!

Старик вяло принялся за еду.

— Послушай, — спустя некоторое время заговорила старушка. — У моей внучки неприятности.

Перевалов продолжал есть, машинально двигая челюстями. Внешне его лицо осталось бесстрастным, но внутри старика что-то дрогнуло.

— Понимаешь, ей не повезло со вторым мужем. Она долго терпела… Раньше я не говорила тебе об этом, чтобы не огорчать зря. А вот теперь… В общем, позавчера муж в очередной раз нахамил ей, она, естественно, ответила, и он… ударил ее.

— Что-то на него не похоже, он ведь всегда был тихоней. К тому же у твоей внучки такой характер…

— Тихоней?! Да от таких только и жди подлостей. Таятся до поры до времени, а потом так покажут себя, что никакому буйному за ними не угнаться…

— И все же я тебе не верю.

— Ну, хорошо, допустим, он ее не ударил. Но когда-нибудь точно ударит. К этому все идет.

— Так пусть разведется.

— Она и рада бы, да этот «тихоня» хочет забрать себе и квартиру, и электромобиль, и геликоптер.

— Так ведь они ему и принадлежали до свадьбы?

— Замолчи. Что бы тебе ни говорили, ты — против. — Дочь присела к Перевалову на кровать и более мягко продолжала: — Я понимаю, что тебе нелегко на это решиться, но тебе же не надо прилагать особых усилий. Всего-навсего позвонить Генеральному прокурору и добиться постановления о равном разделе имущества.

— Это противозаконно.

— Неважно. Речь-то идет о близком тебе человеке. К тому же, если откажешься, внучка явится к тебе сама.

Перевалов поморщился.

— Подумай, — настаивала дочь. — Лучше позвони до ее визита, а то получится себе дороже.

— Спасибо, — отодвигая тарелку, сказал старик. — Я больше не хочу. И не могу.

Старушка уловила скрытый смысл его слов:

— Ничего, сможешь. Я иду за видеотелефоном.

— Нет.

— Ну, папа… папочка, — дочь наклонилась к Перевалову и начала, как в детстве, гладить его. — Я тебя очень прошу…

Со стороны эта сцена выглядела, наверно, смешно: столетняя старуха ластится к своему еще более древнему отцу. Но Перевалова это растрогало. Он вспомнил давно минувшие времена Это было приятно, и старик закрыл от удовольствия глаза.

Тоненький луч солнца проник в комнату, защекотал и разбудил Перевалова, вздремнувшего после обеда. Проснулся старик в отвратительном настроении: часа два назад он, пересилив себя, позвонил Генеральному прокурору, а затем — Марату Чингаеву. Родные были довольны, а старику стало совсем плохо.

Он чувствовал себя униженным, но не от того, что просил, боясь отказа. Наоборот, Перевалов был уверен, что ему не откажут. Ему просто не могли отказать — и пользоваться этим было неприятно. Конечно, и раньше Перевалову приходилось нелегко после очередного выпрашивания, но сегодня старик перенес все это значительно тяжелее.

Неожиданно в комнату ворвался праправнук Перевалова. Он всегда входил к нему без стука.

— Привет, дед. Как дела, еще не умер?

Старик не нашелся, что ответить.

— Я принес мое заявление с просьбой о внеконкурсном зачислении в космошколу. Вот тебе ручка — черкни на нем по-быстрому пару строк.

— Зачем?

— Чтоб наверняка приняли.

— Я не о том. Зачем тебе космошкола, ты же собирался стать гидрологом?

— Передумал. Да ты не тяни, старик. Давай, пиши.

— А ты попробуй самостоятельно поступить. Сдать экзамены, как все.

— Ну-у, дед. Че я буду даром стараться, если можно и так. Давай, пиши.

— Не буду.

— Че? Ты че, спятил, старик? Я всем дружкам сказал, что поступлю — сто процентов!

— Ну и что?

— Да они меня засмеют!

— И поделом.

Продолговатое лицо парня вытянулось, казалось, еще больше. В глазах вспыхнула злоба. Он стиснул руку в кулак и занес его над головой Перевалова.

— Ты, дед, не шути со мной. Я уже все решил.

— Не надо было решать за меня.

— Ах, так… — парень резким движением схватил старика, потянул на себя и с силой толкнул назад. Перевалов ударился о спинку кровати и застонал. Не столько от боли, сколько от бессилия. Покрытые морщинами руки старика мелко дрожали. Он хотел что-то сказать, закричать, позвать на помощь, но не смог вымолвить ни слова.

В этот момент в комнату вбежала пятилетняя Олечка, младшая сестра парня.

— Здлавствуй, дедушка! — очаровательно картавя, выпалила она.

Парень выругался, в сердцах отбросил к стене стул, схватил свое заявление и ушел, яростно хлопнув дверью.

--">