Песах Амнуэль - Слишком много Иисусов

Песах Амнуэль Слишком много Иисусов

Удивительно не то, что это произошло. Удивительно, что ничего подобного не происходило раньше. Я сказал об этом директору Штейнберговского института, господину Рувинскому и услышал в ответ:

— Да, я тоже боялся с самого начала. Очень не люблю идей, лежащих на поверхности. Они выглядят простыми, но приносят столько хлопот…

Он прав — хлопот оказалось достаточно. Но он и неправ тоже — может, для христианина эта идея и лежала на поверхности, но уж никак не для правоверного еврея. Ицхаку Кадури она, например, в голову не пришла, хотя началось все именно с него.

Ицхак Кадури — личность. Родители его из Йемена, а сам он, по-моему, не от мира сего. Да вы его видели по телевидению в программе «Конец недели»: рост метр восемьдесят, иссиня-черная борода, под которой можно угадать любые — по желанию — черты лица. И взгляд — будто отдельно от всего остального. Взгляд человека, которому не нужен компьютер, чтобы понять скрытый текст Торы.

Насколько я понимаю, Кадури, ученик иешивы «Прахей хаим» явился 24 февраля 2028 года к господину Равиковичу, чтобы обсудить архитектурные особенности Второго храма. Ситуация сложилась достаточно пикантная. Директор Штейнберговского института был человеком, глубоко неверующим. Не верил он не только в Творца, который все это создал, но и в людей, которые не умеют пользоваться созданным. Альтернативная история для его — прямая возможность доказать всем, насколько непродуктивно и непродуманно все, сделанное людьми. Показывая очередному посетителю серию альтернативных возможностей, он всем своим видом как бы говорил:

— Пойдешь налево — по шее получишь. Пойдешь направо — не дойдешь. Пойдешь прямо — голову сложишь. И стоит ли вообще куда-то ходить??

Хорошо, что директор института очень редко имел дело с живыми посетителями. Да и не стремился — все по той же причине неверия в благие намерения людей.

Ицхак Кадури ничего не знал об этой особенности директора института альтернативной истории и потому явился к нему в кабинет, надеясь быть выслушанным и понятым.

— Мой далекий предок был из рода Коэнов и жил во времена Второго храма, — сказал он. — Значит ли это, что я могу увидеть ритуал принесения жертвы своими глазами?

— Если то, что ты говоришь, правда, то да, можешь, — ответил господин Равикович.

— Я никогда не лгу! — возмущенно начал было Кадури, но был немедленно перебит.

— Уважаемый, — сказал директор, — что знаешь ты о правде? Даже то, что выглядит истиной, может оказаться заблуждением, верно?

Поняв, с кем имеет дело, Кадури смирил гордыню и сказал кротко:

— Ты сам можешь проверить — я действительно потомок коэнов. Я прошел детектирование с помощью аппарата генетического сканирования. Мой прямой предок служил в Храме примерно за сорок лет до его разрушения.

— Понимаю, — рассеянно сказал директор. — Как раз когда распинали Христа.

При упоминании имени нечестивого проповедника Кадури побледнел, что, впрочем, никак не отразилось на цвете бороды, и воскликнул:

— О чем ты говоришь?!

— Ах, — сказал директор. — Это неважно. Я не верю в Христа.

Он не сказал при этом, что и в Творца вместе с Моше он не верит тоже. И следовательно, праведные труды как самого Кадури, так и его далекого предка, считает никчемными.

Многие исследователи, занимавшиеся этой историей, полагают, что личные качества господина Равиковича никак не могли повлиять на развитие событий. Я же думаю, что не будь директор института столь циничен, он не дал бы Ицхаку Кадури совет, изменивший мир. Он бы просто направил посетителя к любому из операторов для прохождения теста. Но, будучи агностиком, господин Равикович, напутствовал посетителя словами: — Не думаю, чтобы Христос существовал. Если ты встретишь в альтернативном мире проповедника из Назарета, не рассказывай ему о том, что его распнут: наверняка он не тот, за кого его принимают.

Это было последние слова, которые Кадури услышал в этом мире перед тем, как оператор нажал на клавишу пуска. Наверняка только поэтому он их запомнил.

Обычно посетители Штейнберговского института не дают себе труда задуматься над одной тонкостью. Как известно, никаких альтернативных миров не было бы, если бы не существовало процесса принятия решения. Камень не создает альтернативных вселенных, поскольку не от него зависит — упасть с обрыва или пролежать без --">