Василий Вадимович Зеленков - Рыцарская мозаика

его глазах.

Будь шанс переиграть все по-новому – остался бы я с Орденом?

Сомневаюсь. Правильно сказал Сэйн – иначе я перестал бы быть джедаем. В моем понимании этого слова.

Совершенно неожиданно «Эбеновый Ястреб» сотрясла дрожь; полосы за иллюминатором вновь обернулись мириадами звезд… и вдруг мерное гудение двигателя изменилось. Стало каким-то рваным.

Что за…

Я вскочил и кинулся к двери. Вот только аварии нам недоставало…

– По крайней мере, тут хороший климат, – Кандерос, как обычно, посвятил время своему оружию. А то, что он делал это на солнечном пляже, а не в отсеке корабля, дела не меняет. Бывалый солдат разберет-соберет бластер хоть в открытом космосе.

– Это уж точно, – поддержала Ордо Миссия, танцующим шагом пройдясь по песку. – Солнце… хорошо тут.

– Только деревьев мало, – рыкающе выразился Заалбар, тоскливо оглядывая окрестности.

Я в этот обмен впечатлениями не вмешивался. Сам еще пытался выразить собственное мнение по поводу планеты…

Только что мы с HK и Джухани вернулись из близкого лагеря местных. Тех самых раката, что создали Звездную Кузницу. Тех самых…

И как я мог отодвинуть в глубины памяти то, что уже бывал здесь? И видел, кто и как тут живет? Может, тогда бы такого шока не было. Надеюсь.

– Реван? – Джухани устроилась у массивного камня, на котором я сидел. – Что случилось? Ты с самого лагеря мрачный.

– Еще бы, – вздохнул я. – Раката… они ведь правили Галактикой. Задолго до Республики. Создали Звездные Карты, Кузницу, дроида, способного функционировать десятки тысячелетий… Это была великая цивилизация. А теперь посмотри на них – просто дикие племена. Чуть более развитые, чем те же эвоки на Эндоре или тускены.

– Тебе их жаль? – мгновенно угадала Джухани.

– Да, – мне действительно было жаль. Прямо-таки больно видеть, во что превратились великие. Пусть их правление было жестоким – но это были великие… были. И ушли.

– Одно сменяет другое; рассвет не придет без заката. Клинок, рубивший сталь сейчас, покроется ржавчиной завтра. Но кузнец выкует новый меч, а солнце снова встанет и коснется своими лучами живых. Может быть, не тех, кого видело раньше – но солнцу все равно.

Не только я, но и все остальные с изумлением воззрились на Кандероса. В последнюю очередь я ожидал от него таких слов.

– Это что было? – Миссия легким прыжком оказалась рядом с мандалорианином.

– «Размышления на закате», – усмехнулся Ордо. – Это написал Сенхай, тонг[3] и один из первых Мандалоров. Я когда-то эту книгу чуть ли не наизусть помнил… удивительное сочетание нашей воинственности, печали и веры в свою судьбу.

Вот так. Вот тебе и мандалориане, верящие только в битву. Я-то думал, что отучился судить о культуре по внешним проявлениям…

А может, и у раката скрыто больше, чем кажется на первый взгляд?

– Спасибо, Кандерос.

– Да не за что, командир.

– Ре… Реван… по-моему… этого… хватит… – Джухани, хрипло дыша, прислонилась к стене.

Джоли кивнул в знак согласия; он тоже изрядно вымотался.

С того момента, как мы договорились с раката и вошли в Храм, шла постоянная битва. Малак ухитрился заполонить здание своими приверженцами; и пусть большинство из них ничего не стоило в сравнении с настоящим джедаем – но их было много.

– Ты сам как себя чувствуешь? – похоже, Джоли пришел в себя.

– Почти нормально, – я откинул голову назад, чувствуя затылком прохладный камень. – Еще пара минут – и окончательно в порядке буду.

– Я не про тело.

Мне очень захотелось выругаться по-хаттски. Понятно, о чем спрашивал Джоли – как я себя ощущал, убивая тех, кого когда-то сам привлек на службу… И тех, кого они обучали.

Никак я себя не чувствовал, если честно. Может, это влияние прежней личности – сосредоточенного солдата. Или же наследие от моего бытия ситхом.

Да какая разница? Выбора у меня все равно не было. Вряд ли кто сможет с этим спорить. Особенно Джоли – который был свидетелем тому, как на меня кидались.

– Отдохнули? – поинтересовался я. – Тогда пошли. Нам осталась только вершина.

– Пойдем со мной. Я же знаю, насколько ты силен! Пойдем, Реван…

Я молча смотрел в глаза встретившей нас Бастиле. Вроде бы она не изменилась – но во взгляде читалась непривычная жесткость и холод. Неужели Малак все это время только ее воспитанием занимался? Непохожа на него такая --">