Юрий В. Морозевич - Баллада о Лорелее (СИ)

удастся избежать. Как видно, напрасно.

Наташа с каким-то настороженным вниманием вглядывалась в лицо Алексея, безуспешно пытаясь поймать его взгляд. Он же старательно прятал глаза, и это было совсем на него не похоже и только усиливало уверенность в том, что ему есть что скрывать. И конечно же, подогревало решимость выяснить все до конца.

— Понимаешь, — начала она, с трудом подбирая слова, — с тех пор, как меня выписали из госпиталя… Кстати, совершенно не помню, как туда попала. Не просветишь? Нет?.. Хм… ладно. В общем, с тех самых пор все шарахаются от меня, как от прокаженной. Мария и Роман вообще не стали со мной разговаривать, Мишка — и тот, завидев меня, сбежал…

— Сбежал? Когда?

— Да вот только что… И знаешь, не надо мне врать. Я же вижу, что тебе что-то известно. Скажи прямо — это как-то связано с нашей последней тренировкой?

— Не понял. Какая еще тренировка?

— На прошлой неделе, — терпеливо пояснила она. — На новом тренажере. А ты, наверное, думал, я совсем ничего не помню?

Именно так он и думал. И именно на это он, оказывается, надеялся на протяжении последних безумных дней. И бессонных ночей. Не должна она ничего помнить, так ему обещали. И только поэтому он дал им свое согласие.

Новый тренажер… Да, действительно, новый, новее не придумаешь. Нечто такое, что еще недавно даже невозможно было себе представить. Это надо же, каких высот достигла наука в своем стремлении обмануть обычные человеческие чувства! 3D, 4D, 5D… что дальше? 100D? Или 1000? А по какой шкале прикажете градуировать полное, абсолютное приближение к реальности? Не знаете? И я не знаю. То-то и оно…

Алексей вполне понимал логику, которой следовали создатели уникального комплекса — обеспечить испытуемым максимальную степень достоверности предлагаемых обстоятельств, и всецело одобрял подобный подход. Но… Если бы не было этой последней, действительно последней для них тренировки.

Он вдруг отчетливо вспомнил откровенно испуганные лица медиков, которые извлекали его из недр комплекса, а затем осторожно укладывали на кушетку, обрывая по пути многочисленные провода и отдирая от неожиданно обмякшего в их руках тела никому не нужные датчики… Жизнь тогда спасти удалось, а вот с душевным состоянием все оказалось намного сложнее. Изнуряющая бессонница, полуявь-полусон, и ноющая боль в левом боку… Стоило лишь немного забыться, как он тут же вскакивал с криком, весь в холодном поту. Н-да… А что же тогда говорить о Наташе? Ей, как выяснилось, досталось ничуть не меньше, а в некотором смысле даже гораздо больше, чем кому-либо из их команды. И именно поэтому медики настояли на искусственной амнезии, а со всех прочих участников взяли обязательство самым строжайшим образом соблюдать врачебную тайну.

Вот только чувства никуда не спрячешь. И этого медицинские светила почему-то совсем не учли. Или просто сочли недостойным своего высокого внимания. В этом-то и проблема…

Алексей отвернулся и снова уставился на Замок Дракулы.

— Ну что, так и будешь молчать?

Он, не отрывая взгляда от скалистого островка, одиноко торчавшего посреди бухты, наконец, выдавил из себя:

— Мне нечего сказать тебе, Наташа. Я ничего не знаю.

Наступило долгое молчание.

— И все-то ты врешь, — тихо сказала она. — Вот только не понимаю, зачем.

Со стороны моря вдруг донесся ровный пульсирующий звук, рядом с Замком Дракулы в небе откуда-то возникла маленькая черная точка, по широкой дуге обогнула утес и стремительно понеслась к берегу. Вертолет прошел прямо над их головами, на несколько секунд завис в неподвижности, а затем, плавно покачиваясь, опустился на площадку. Из него вышли двое и, пригибаясь, поспешили в сторону административного корпуса. В руке одного из прибывших можно было разглядеть большой черный кейс.

— Интересно, кто это? — задумчиво произнесла Наташа, обращаясь даже не к Алексею, а просто так — в пространство. Но он все-таки ответил:

— Комиссия из Москвы. Будут решать наш вопрос.

— Все интересней и интересней. И что же они собираются тут решать, когда и так уже все решено… Странно. А меня сегодня к себе Захаров вызвал. — Наташа посмотрела на часы. — Через пятнадцать минут. Вероятно, тоже по этому поводу, а? Что скажешь?

— Не знаю, — снова соврал он. Вызов к начальнику Центра подготовки не сулил ничего хорошего, и она, безусловно, о чем-то догадывалась, а может быть, --">