Дмитрий Александров - Остроумов

Дмитрий Александров Остроумов

© Александров Д.А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Посвящается Александру Михайловичу Морозову, человеку, который любил книги

Часть 1

1. Возвращение

Купец первой гильдии Владимир Ростиславович Остроумов в очередной раз хлопнул узорчатой крышкой часов, опустил их в карман жилетки и подошел к зеркалу. «Да вроде хорош!» – сказал он вслух, поправляя запонки на концах воротничка. Фигура статная, уверенная. Сорочка оттенка лунного серебра, непременная серая жилетка. Каштановые волосы зачесаны назад, усы ракетопланом, аккуратная борода. В уголках глаз по паре морщин, но ведь с ними даже лучше – грустинку убирают, веселее делают. «Для шестого десятка хорош!»

Остроумов решительно повернулся к зеркалу спиной, вновь вытащил часы и, на сей раз не раскрывая их, щелкнул спрятанной в углублении кнопкой. За дверью кабинета послышались тихие, чуть торопливые шаги, и в комнату вошел Ятим, домовой автомат.

– Яшка! Вели молоть кофей. Тот, который Киселецкий привез, в синей жестянке.

Домовой на каждое слово моргал большими глазами, показывая свое внимание. Был он удивительно похож на человека – юноша юношей, ловкий, мягкий, невозможно было даже подумать о металлических деталях, двигателях и проводах, спрятанных в его теле.

Купец поднял голову, задумавшись о чем-то далеком. Снаружи донесся сигнал извозчика, и Остроумов, словно разбуженный этим звуком, снова повернулся к автомату.

– Ты вот что, гляди, чтобы ничего марсианского сегодня не было. Важное дело. И чтобы другие, значит, тоже глядели.

– Хорошо, Владимир Ростиславович, исполним, – тихим, ясным голосом ответил автомат. – Прикажете идти?

– Да, ступай. Должны уже скоро быть. Все готовы, и все готово.

Дверь тихо затворилась. Купец, словно журя себя за лишние слова, покачал головой: «Суетишься… Ну, в такой день дозволено и посуетиться».

Человеком Остроумов считался ярким и щедрым на эмоции, хотя умел, когда надо, обернуться холодным и расчетливым дельцом. Происходило это порой так быстро, что могло на людей, его не знающих, произвести впечатление весьма пугающее.

Сегодня он ждал встречи с Ермаковым, капитаном Императорского корпуса дальних изысканий, который вернулся три дня назад из большой экспедиции, отбыл с командой положенный карантин, прошел все обследования и сейчас летел на красном автожире из Домодедовского космопорта сюда, на Новую Якиманку, в усадьбу Остроумовых.

* * *

Шумное Домодедово осталось позади. Автоматы в синих комбинезонах с вышитыми серебром эмблемами – орлами и стрелами – уже завели катер в ангар и будут проверять теперь каждый винтик, каждый проводок и каждую пядь обшивки корпуса. «Такая же забота сейчас и на орбите. Добрый «Витязь», отдыхай, дорогой мой, любимый!» – так думал Ермаков, и губы его чуть шевелились.

Закончилось! Можно наконец расслабиться, сбросить с себя напряжение, не пропадавшее ни на минуту долгие семь месяцев. Ответственность за команду и корабль, ясное осознание того, что нет рядом помощи и в твоих руках только то, что есть на корабле, и сам корабль, – с такой мыслью просыпался и засыпал он всю экспедицию.

Иван Ермаков, капитан корвета «Витязь», командир трех и участник восьми межгалактических экспедиций, герой Русско-марсейской войны, не отрываясь смотрел на пролетающие под ним предместья старой столицы, большой Москвы. Его лицо, выглядящее старше своих пятидесяти девяти, несло на себе и приличное количество морщин, и загар, какой не получить на Земле, и ожог на щеке – след встречи со смертельно опасным обитателем далекого мира. Было в нем все, что ожидаем мы, начитавшись известных книг, увидеть в капитане звездного корабля: аура мудрости, воли и доброты, русые волосы, борода-якорь, ямочки по краям прямого рта, острый взгляд, блестящие серые глаза, не теряющие даже сейчас, в часы покоя, известного капитанского прищура.

Если для Остроумова время текло медленно и было похоже на густой мед, наполненный сложными ароматами воспоминаний, то для Ермакова неслось оно сейчас стремительно, и нужно было прилагать усилия, чтобы звуки, предметы – все, что его окружало, – воспринимались частью реальности, а не частью сна.

Неделю в таком состоянии пребывал каждый человек, вернувшийся из долгого космического путешествия. Это состояние называли «космической болезнью», и хотя --">