Михаил Юрьевич Харитонов (Константин Анатольевич Крылов) - Успех (сборник)

Михаил Харитонов Успех (сборник)

Успех

I

Штатный психолог районного сектора Бюро Занятости чуть наклонила голову, пытаясь заглянуть клиенту в глаза.

Кралевский отвернулся: он не любил, когда его разглядывают, потому что не любил свою внешность. У него было типичное для коренного жителя звёздной системы B7BDFJ лицо: жидкие серые волосы, толстые губы, водянистые глаза неопределённого цвета. Примерно так же выглядел каждый пятый его соотечественник.

— Ваши документы подтверждены, — психолог на всякий случай сверилась с контрольными данными. — Теперь скажите… вы в самом деле согласны? Вы хотя бы понимаете, что это за работа?

— Я всё понимаю, — сказал Оскар, глядя исподлобья. Трусливо и жалко — как и полагается хроническому неудачнику, делающему свою последнюю ставку.

— Нет, вы не всё понимаете, — психолог привычно оживилась, готовясь к заключительному монологу, знакомому всем искателям вакансий.

Интересно, вяло подумал Кралевский (уже успевший хорошо изучить немудрёные методы муниципальных психологов из Бюро), в каком стиле это будет исполнено на сей раз? Классическая «мамочка»? Или популярное «это не ваш выбор»? Или «назовём вещи своими именами»?

— Назовём вещи своими именами, — начала психолог. — Вы пытаетесь получить работу, полагая, что имеете на это право. Десять миллионов безработных граждан нашей планеты тоже хотят получить работу, и тоже полагают, что имеют на это право. При этом вы обеспечены всем необходимым для жизни. Благодаря труду наших предков, у всех жителей системы есть жильё…

— Видели бы вы мою конуру, — вставил Оскар ожидаемую реплику.

— У вас есть жильё, продовольственный паёк и бесплатный доступ к муниципальным информационным ресурсам, — гнула своё психолог. — Все эти блага предоставляются властями системы бесплатно. Скорее всего, вы ни разу в жизни не держали в руках деньги…

— Один раз держал, — сказал Кралевский. — Ребёнком. В космопорту. Тогда у нас ещё останавливались транспорты, пока трассу на AA114WW не закрыли… Иногда кто-нибудь из экипажа сходил на планету. Погулять по твёрдой земле, пока корабль собирает энергию. Мы крутились поблизости. Надеялись что-нибудь заработать. Иногда нам кидали мелочь. У меня было плохое место, возле самой двери, шансов было очень мало. Но однажды мне обломилось. Робот рассыпал тележку с багажом. Я бросился подбирать. Подошёл человек. Такой высокий, седой… нос с горбинкой. До сих пор его помню. Он дал мне пятнадцать кредитов. Две купюры, пятёрка и десятка. Пятёрку мне пришлось отдать, чтобы ребята меня выпустили с территории. Десятка осталась у меня.

— Что вы сделали с этими деньгами? — спросила психолог, подпуская в голос толику профессионального сочувствия.

Кралевский перебрал в уме несколько вариантов ответа. Остановился на самом простом.

— Не помню, — пробурчал он.

— Лжёте, — женщина добавила в голос профессиональной твёрдости. — И лжёте неумело. Вы же прекрасно знаете, что все финансовые операции фиксируются в вашем досье. Прежде чем вы сюда пришли, я его посмотрела. Деньги были потрачены в баре «Кассиопея». Они ушли на оплату заказа госпожи Юны Шульпинской. Настоящее шампанское и шоколад. Интересно, она хотя бы дала вам попробовать шампанского?

— Нет, — честно сказал Оскар. — Я был дурак.

— Вы и сейчас не поумнели, — отрезала психолог. — Вы считаете себя умником. Ваш отец тоже считал себя умником. Помните, что с ним стало?

— Вы же всё прекрасно знаете, — Оскар пожал плечами.

— Нет, расскажите, — психолог прищурилась, — расскажите это нам.

Кралевский подумал про себя, что бабёнка ни на шаг не отступает от методички: ненавязчиво ввинченное «нам» нужно, чтобы переключить регистр восприятия клиента в режим ребёнка — слабого, зависимого, оправдывающегося перед мощным коллективным «мы». Когда он разрабатывал план, то прежде всего взялся за изучение профессиональной литературы: не каких-нибудь там теоретических трудов, а инструкций и методических пособий. Доставать подобную литературу было непросто, но результат себя оправдывал: чёткие и ясные схемы, прописанные чёрным по белому в этих файлах и книжечках, сильно отличались от велеречивой теоретической чуши, которой учат в школе и на курсах. Толстые книги по психологии были наполнены рассуждениями об индивидуальном подходе, эмпатии, --">