Добрый Лич - Ловец душ

Добрый Лич Ловец душ

Джонатан отхлебнул еще кофе из замызганной чашки с милой надписью «Пансионат М. Адамс Не смей красть!!!», сделанной, между прочим, заботливой рукой этой самой М. Адамс, и перевернул страницу ветхого фолианта. Книга была старой и представляла собой добрую полутысячу потемневших от времени листков дешевой бумаги для писем, аккуратно сшитых вместе грубыми нитками и защищенных кожаным переплетом. Исписанные мелким, неразборчивым почерком листки принадлежали авторству человека, не слишком заботившегося их сохранностью — некоторые были обгоревшими, многие заляпаны чернилами, изуродованы следами от горячего воска, въевшегося в бумагу, отпечатками жирных пальцев и каплями крови…

Человек же собравший все записи неизвестного автора, аккуратно сложивший их по порядку, сшивший листы и создавший для них обложку, определенно относился к своей работе серьезно — тщательно вырезанный на кожаном переплете пентакль, окруженный добрым десятком сложных рун, говорил о терпеливости своего создателя, лучше любых слов. О да, книжка была совсем не простой. Оккультизм, магия, колдовство, чародейство — можете называть, как вам будет угодно, смысл ничуть не измениться. Сложные и заумные ритуалы, приметы, соблюдение которых позволяло добиться реальных результатов, описание медитативных техник, продлевающих жизнь и укрепляющих организм, рассказы о нечисти, живущей рядом с людьми и все время скрывающейся в тени… В книге было все и каждое слово, каждая буква, иллюстрация или неряшливо сделанная зарисовка обладали собственной силой. Просто читая фолиант, человек погружался в мрачные глубины другой стороны, казалось бы, такого знакомого мира, в этих глубинах можно было найти удачу, богатство, славу, власть… А если заглянуть еще глубже — могущество, жестокость, месть и в конце-концов, смерть. Чужую или свою, уже не столь важно. Записанная на потемневших от времени листах информация открывала дверь в другой мир, мир теней, скрытый от человеческих глаз, мир, однажды сожженный на кострах и ныне почти потерянный. Кроме того, Джонатан давно заметил, что если дольше необходимого смотреть на обложку с магическим символом, он начинает оживать. Крутиться, словно жутковатое, пылающее алым светом Преисподней колесо дьявольской рулетки. Задержи взгляд еще дольше и создание затуманиться, тело поглотит невероятная слабость, символ будет манить тебя, не отпуская, в голове появиться голос, уговаривающий промедлить еще и еще, а потом… Парень поставил чашку со все еще горячим кофе на стол и мысленно заметил, что даже и знать не хочет, что будет потом. Возможно, фолиант просто-напросто поглотит душу глупца возомнившего себя великим волшебником. Сам Джонатан всегда вовремя останавливался и отводил взгляд. «Сила воли — вот, что главное в нашем ремесле!» — задыхаясь, из-за разъедающего легкие рака, каркал дядюшка Стьюи, передавая племяннику свою единственную ценность. Молодой, амбициозный парень всегда серьезно воспринимал подобные советы, особенно, если их давали люди, которым стукнуло сто двадцать пять. Он только поступил в колледж, но все же выкроил время, что бы проведать умирающего родственника. И на протяжении последнего месяца был искренне рад, что пропустил тогда несколько учебных дней, сорвавшись с места и отправившись в Ирландию. С того дня, как парень впервые открыл книгу, она поглотила его — все свободное время, а потом и целые дни напролет, Джонатан проводил, читая и экспериментируя. Только за один месяц, он трижды выиграл несколько сотен в лотерею, попал в любимчики к пяти преподавателям, переехал в подозрительно дешевую и удивительно удобную квартиру у самой Темзы и завоевал сердце самой ослепительной красавицы среди первокурсников. Последнее было сделать особенно тяжело, но Лизи нравилась ему, а отступать в таких случаях парень не привык…

Бросив взгляд на очередную страницу, Джонатан удивленно присвистнул — лист был белым и чистым, заполненным аккуратным, витиеватым почерком и снабженным несколькими иллюстрациями, выполненными рукой человека не лишенного таланта художника. Парень задумчиво перевернул еще несколько страниц, но больше таких листов не было, лишь только потемневшая от времени, дешевая письменная бумага. И один единственный дорогой лист, заполненный уж точно не автором остальной рукописи. Что-то здесь было не так, Джонатан сначала даже насторожился, но, не --">