Валерий Дмитриевич Губин - Шесть дней

маховик с фамилиями, датами, телефонами и неотложными делами. Его собственный мир стал казаться отсюда каким-то нереальным, вроде миража в жарком мареве пустыни. Андрей в первый раз почувствовал всю фантасмагорию своего перемещения. Его затопила сильная, давно не переживаемая - может быть, со времени детства - радость.

По этому мягкому от жары асфальту он совсем недавно проходил, а эти перила еще, возможно, хранят отпечатки его рук. Его детство и юность так органично вплетались во все эти площади и переулки, что, кажется, исчезни он тогда - и все окружающее понесло бы невосполнимую утрату.

Андрей сел на скамейку и просидел так час или два, оглушенный ожившими воспоминаниями. Он вглядывался в лица прохожих - они были совсем другими, чем лица его современников. Недавнее жестокое время, нужда, настороженность проявлялись во всех лицах, в том, как люди смотрели, разговаривали. И все это странным образом сочеталось с беспечной наивностью того, как они вдруг улыбались, как удивлялись чему-нибудь, широко раскрыв глаза и размахивая руками. Таких добродушных и по-детски доверчивых лиц Андрей давным-давно не видел, а может быть, просто не замечал. "И чему они все улыбаются? Что-то больно много веселых лиц".

Осоловелый от жары и усталости, но просветленный, с блестящими от нервного возбуждения глазами, он ровно в пять позвонил в квартиру учителя - несколько длинных звонков. Дверь открыла Тоня и тотчас испуганно отступила в глубь коридора.

- Проходите, вас ждут, - донеслось из темноты.

Андрей быстро пошел по коридору, умело лавируя между велосипедами и сундуками огромной коммуналки и радуясь тому, что все помнит. Геннадий Петрович, бледный от волнения, встал из-за стола ему навстречу.

- Так вы из какого института?

- Сначала скажите, вы знаете Андрюшу Некрасова, мальчика из шестой квартиры под вами?

- Конечно. Он сейчас с родителями на юге. Очень развитый парнишка.

- Спасибо. Теперь посмотрите на меня внимательно. Я ведь похож на него? Хотя, наверное, уже не очень.

Геннадий Петрович, нахмурясь, внимательно оглядел Андрея.

- Вроде похожи. Вы что, его дядя?

- Нет, я и есть Андрей Некрасов, только сейчас мне 54 года. Я из будущего, из 1994 года. Наши ученые создали нечто вроде машины времени, и я получил возможность появиться здесь.

Геннадий Петрович попятился к окну.

- Не пугайтесь! Вот мое удостоверение. Видите: старший научный сотрудник, институт хроноскопии, Академия наук. Там и фото мое, правда, я на нем на десять лет моложе. Это я, Геннадий Петрович! Вот здесь в шкафчике у вас сложены пачки с махоркой, за ширмой - желтая немецкая сумка, в которой я вам носил картошку. А в верхнем ящике стола - трофейный компас, на крышке выгравировано по-немецки "Ганс Пфейфер".

- Фантастика, просто фантастика, - растерянно бормотал Геннадий Петрович, - но неужели это правда? Ведь все совпадает.

- Конечно, правда!

- Однако согласитесь, что это невероятно, - долго не мог успокоиться учитель. Он садился на табурет, потом опять вскакивал, хватал удостоверение, всматривался в Андрея, опять садился.

- Извините, еще вопрос. Вот чашка, Андрюша очень любит пить из нее, что здесь нарисовано, на моей стороне?

- Красноармеец с винтовкой наперевес. А за ним, как силуэт, партизан в папахе, с автоматом.

Учитель хмыкнул и замолчал. Молчал он так долго, что Андрей в смущении начал ерзать на стуле. Наконец учитель спросил:

- Все-таки объясните. Если вы сейчас живете там, в 1994 году, то нас уже нет?

- Я потом вам расскажу о проблеме круга в темпоральном поле, улыбнулся Андрей, - проблема сложная, сразу не растолкуешь.

- А сейчас вас интересуют мои идеи? Но как вы узнали о них?

В ответ Андрей подробно рассказал о том, как он приходил сюда в детстве, как проводил здесь почти каждый вечер, слушая истории о войне и великих ученых. И однажды Геннадий Петрович поделился с ним каким-то невероятным предположением - речь шла о теории мгновенного перемещения в пространстве. Андрей тогда почти ничего не понял, но осталось чувство прикосновения к чему-то удивительному и необычайному. Потом рассказал, как ему удалось заразить уверенностью своего шефа, о своем институте и времени, о великих открытиях и тяжелых проблемах.

Учитель слушал, мрачнел, и его глаза из голубых становились водянисто-серыми. Когда Андрей закончил, он с видимым усилием произнес:

- Значит, вы, как я понял, специализируетесь на вылавливании из прошлого несостоявшихся гениев? --">