Адам Холланек - Фаустерон

Я тогда ни о чем не беспокоился. А ведь он мог сделать со мной все что хотел, в этой своей просторной вилле. Однако он ничего не хотел. Я постоянно размышляю, зачем я ему понадобился, зачем я ему нужен, У меня шумело в голове. Хотелось выпить.

Он провел меня по анфиладе больших комнат. "Заботятся у нас об этих ученых деятелях", - подумал я. Можно ведь было рассчитывать на современные, тесные помещения со скромной меблировкой. А тут целые залы. С потемневшими масляными холстами, с которых - так мне казалось - мне кивали какие-то лица. Со старинными креслами и комодами на гнутых, как у таксы, ножках. Ковры на полу, ковры на стенах. Достойная атмосфера профессорской резиденции, каких, впрочем, в нашем городе достаточно. Но откуда это у него?

Я, впрочем, не в первый раз, обратил внимание на его походку. Он тяжело отрывал ступни от пола, несколько волочил ноги. Мы вышли на холодную лестничную площадку, потом на другую, во флигеле. Я все больше трезвел, и все мелочи врезались мне в память. Вернее, только некоторые. Да, некоторые. Голые стены. Доспехи в углу. Отблески света на металле. Крутые ступени. Он стоял рядом со мной.

- Внимание, - сказал он. - Лестница очень крутая.

- Ты мог бы столкнуть меня вниз головой в подвал.

- Мог бы, - согласился он. - Внимание.

Внизу было темно. Он вышел вперед, повернул выключатель. Обстановка разительно изменилась. Пустой холл, в стенах - несколько белоснежных дверей. Как в приемном покое.

- Теперь самое интересное, - сказал он.

Он внимательно смотрел на меня. Он и потом смотрел так довольно часто. Почему? У меня есть несколько теорий на этот счет.

За деревянными дверями скрывались металлические. Словно дверцы громадного холодильника. Он вновь повернул что-то. Тесный тамбур ярко осветился, Было холодно. У меня зуб на зуб не попадал.

- Черт, забыл дать тебе одеться. Замерз?

- Замерз. - Зубы мои стучали.

- Мы скоро уйдем.

Возможно, я уже тогда что-то заподозрил. Он мне надоел, хотелось выпить. Чего-нибудь горячего. Обязательно горячего, например, грога. Почему нет? Я повернулся, толкнул его. Он меня придержал. Мне показалось, что он очень силен.

- Сошел с ума? Пусти!

Он открыл передо мной одну из своих морозилок.

Там было две, абсолютно одинаковые, так он отворил сначала только одну. Я посмотрел туда и попятился.

В стеклянной ванне лежала женщина. Обнаженное тело, не очень различимое в жидкости, в которой покоилось. Снаружи была лишь голова. Одетая в диадему из трубочек, блестевших в холодном свете, металлических трубочек. Наверное, у нее были и волосы, но они терялись в массе этих трубочек.

- Познакомься с моей женой, - сказал он торжественно и тут же открыл вторую морозилку. Там все было так же. Только над водой возвышалась мужская голова.

- А это ее любовник.

Он повернулся к первому холодильнику. Смотрел какое-то время на лицо женщины, белое, как его собственный всегда безупречный воротничок. Это плоское сравнение возникло скорее всего позже. Я молчал. Трудно вспомнить, испугался ли я, но хотелось поскорее рттуда уйти.

- Ну, теперь все.

Он захлопнул дверцы обоих "сезамов". Когда мы вернулись в жилые помещения, мне показалось, что его слегка покачивает. Да и я сам почувствовал усталость и головокружение, когда мы после холодильника оказались в теплой комнате.

Ни о чем не думая, я опустился в глубокое кресло рядом с письменным столом. Большим, темным столом.

За таким нельзя ни работать, ни даже просто сидеть. "Зачем и кому нужны такие столы?" - мелькнула дурацкая мысль. Голова кружилась. Старинные картины с фигурами в длинных одеждах плясали у меня в глазах.

- Ну как? - сказал он. - Выпьем?

На столе стоял хрустальный графин с водкой. Он уже наливал.

- Ты видел трех персонажей драмы. Завтра последний акт. Или послезавтра.

- Трех? - кажется, спросил я его. - Почему трех?

И, вероятно, подумал, что сам могу стать четвертым.

- Конечно, трех. Моя жена, ее любовник и я. Банальный треугольник, правда?

- Банальный, - кивнул я и опрокинул рюмку.

Часть этой гадости вылилась. Я пытался вытереть воротник. Вытирал и вытирал.

- Впрочем, не такой уж банальный. Не совсем. Видишь ли, братец, я ученый. Понимаешь? У-че-ный. Давай еще по одной. Представление начинается завтра.

- Но мы уже пьяны. Кто ты такой, скажи. Кто ты такой? - так, кажется, допытывался я.

- Дурак, - так, кажется, он отвечал. - Я Ежи Фауст. Доктор Фауст. Фауст. Фауст. Фауст, - кричал он мне прямо в ухо.

- Не придумывай, - по-моему, --">