Роберт Рид - Убить завтрашний день

Роберт Рид Убить завтрашний день

Вообще-то я вдоволь наслушался таинственных голосов и привык к их переменчивым,порой экстравагантным, требованиям. Однако на сей раз голос звучит иначе — четкои совершенно безапелляционно. Я должен подчиниться. Пребывая в своей старойразвалюхе, в окружении жалкого имущества, я получаю инструкции, как стереть слица земли все знакомое и прозаическое. Воспротивиться я не могу, даже дляпроформы. Я выползаю из своей берлоги с отчаянно бьющимся сердцем и отмечаю, чтоменя покидают последние остатки разума.

Я прожил в этом закоулке восемь месяцев, но на прошлое не оглядываюсь. Силойпохвастаться не могу, подметки моих башмаков протерлись, зато я способен пройтинесколько миль без отдыха и нытья. Другие мне под стать: на улице полнобезмолвных пешеходов. Все эти ходячие олицетворения спокойствия и порядкавстревожили бы любого здравомыслящего наблюдателя. Но я почти не замечаю их. Мненужна конкретная улица. Я нахожу ее, сворачиваю налево, прохожу еще милю.Высокие здания сменяются аккуратными домиками рабочего люда. Я принимаюсь читатьномера на почтовых ящиках. Нужный мне дом — угловой; он освещен, входная дверьраспахнута. Я вхожу, не позвонив, с мыслью, что местечко выглядит знакомо,словно я здесь уже бывал или, может, видел этот дом во сне...

Начинается моя новая жизнь.

Я больше других привык к коренным переменам и причудам повседневногосуществования. Сегодняшняя перемена просто более внезапна и четчеоторкестрована, чем прежние. Я не сомневаюсь, что оказался здесь не просто так.Существует какая-то причина и далеко не пустячная, которая будет в свое времяразъяснена. Пока же я купаюсь в удовольствиях: впервые за долгие годы моесуществование приобрело смысл, весомость и, как ни странно, колорит.

На столике стоит вскрытая банка пива. Я беру ее, нюхаю и ставлю обратно, что дляменя не характерно. В углу стоит огромный телевизор; он по-прежнему передаеткартинку спортивного канала, однако никакого действия на экране нет, толькопустой корт и трибуны. Игра отменена. Я почему-то в курсе, что этим видом спортаникто никогда уже не будет заниматься, потому что он прекратил существование.Однако Голос не позволяет чувству утраты завладеть моим сознанием. По егоприказу я валюсь на засаленный диван, слушаю и киваю, уставясь в пустоту.

Мне сказано, что в гараже лежат инструменты. Я перетаскиваю их в гостиную ираскладываю в зависимости от назначения. Потом, вооружившись коротким ржавымломиком, поднимаюсь наверх, нахожу ванную комнату с большой чугунной ванной иначинаю крушить заплесневевшую плитку и штукатурку, обращая в бегстворазбуженных светом тараканов.

Через некоторое время я слышу, как открывается и снова закрывается входнаядверь.

Я спускаюсь вниз, испытывая некоторое любопытство. Меня ждет красивая женщина.Завидев меня, она улыбается. На ней модная одежда, ей примерно столько же лет,сколько мне, однако она менее потрепана жизнью. Ее улыбка говорит о надежде,даже о вдохновении, однако за всем этим скрывается ужас.

Как ее зовут? Мне хотелось бы спросить ее имя, но я молчу. Она тоже неспрашивает, как меня зовут.

Вдвоем мы принимаемся освобождать гостиную от мебели и старого напольногопокрытия. С телевизионного экрана уже исчезла картинка. Я выключаю телевизор изсети, и мы вместе выносим его на обочину. Электроника — важный ресурс. Нашисоседи — такие же случайные пары, как мы, — заняты тем же: стереосистемы,микроволновые печи и телевизоры выстраиваются в пирамиды и накрываются пленкой.Небольшими горками лежит огнестрельное оружие. Примерно в полночь подъезжаетгромадный грузовик. Я как раз вытаскиваю из дома последний обрывок покрытия изадерживаюсь, чтобы поглазеть на детин, грузящих добро в длинный трейлер. Одиниз них мне знаком. Кажется, он был полицейским. Я помню его. Он несколько разпытался меня припугнуть. Сейчас мы с ним равны, вражда стала недопустимойроскошью. Я приветственно машу ему рукой, но он не обращает на меня внимания.

Начинается дождь. Я не спеша возвращаюсь в дом. Крупные холодные капли падаютмне на затылок, и меня настигает усталость, внезапная и неодолимая, от которойтрясутся ноги и сбивается дыхание.

Голос уже сказал, что при необходимости мы можем спать. Мы с женщиной идемнаверх и, не раздеваясь, ложимся в одну постель. Нагота разрешена, как и многоедругое, — это мы слышали. Но, лежа рядом с женщиной, я --">