Эрик Фрэнк Рассел - Оса

телефонных- и радиостанций, блокировали все линии передач. Я уж не говорю о помощниках шерифов, национальных гвардейцах и прочих добровольных охотниках… Двадцать семь тысяч человек! Только представьте, двадцать семь тысяч человек гонялись за этой парочкой по трем штатам!

— Да, не шутка…

— Ну, и наконец, автокатастрофа. Хотите узнать причину аварии? Об этом успел рассказать перед смертью четвертый пассажир. Обыкновенная оса. Водитель не справился с управлением, пытаясь отогнать зудевшую у него перед носом осу.

— Я тоже чуть однажды… — начал было Моури, но Вулф пропустил его реплику мимо ушей.

— Все осы — тьфу, по сравнению с человеком оса — ничто, единственное ее оружие — крошечное жало, которое в нашем случае ей и не пригодилось. И вот это ничтожество гробит четверых мужиков и разносит вдребезги машину!

— Понятно, но я-то здесь при чем?

— А при том, что из вас должна выйти недурная «оса».

Моури прищурившись посмотрел на Вулфа.

— Я, конечно, нахожусь в правительственном учреждении, это понятно; тот малый, что доставил меня сюда, — секретный агент, это тоже ясно; вы, безусловно, здесь большая шишка… Но, несмотря ни на что, мне кажется, у вас не все дома.

— Может быть, — невозмутимо ответил Вулф, — однако я так не считаю.

Моури нахмурился.

— Вы что, хотите, чтобы я сунул голову в какое-нибудь паршивое пекло?

— Да.

— Сделал нечто из ряда вон?

— Да.

— Рискуя собственной головой?

— Да.

— Задаром?

— Да.

— Тогда ищите другого идиота, я — не псих. — Моури встал.

— Вы будете психом, если откажетесь от нашего предложения.

— Что вы имеете в виду? — опешил Моури, снова опускаясь в кресло.

— Идет война…

— Вы полагаете, я этого не знаю? Каждый пацан знает. Уже десять лет мы воюем с Империей Сириуса, и все десять лет газеты, радио, телевидение только и мусолят это событие. У меня нет оснований не верить правительству.

— Тогда, возможно, вы захотите узнать кое-что новенькое для себя? — Вулф выжидающе посмотрел на Моури.

— Например?

— Мы, земляне, чересчур самоуверенны, и, пока не грянет гром, не почешемся. Да, мы отбили две серьезные атаки против Солнечной системы. Да, наша оборона несокрушима…

— Если так, чего беспокоиться?

— Войну можно либо выиграть, либо проиграть — третьего не дано. Но так не может продолжаться вечно, мы не в состоянии бесконечно сдерживать противника, не предпринимая решительных контрмер. От несокрушимой обороны до победы еще, ох, как далеко. — Вулф неожиданно грохнул кулаком по столу. — Но мы не будем ждать! Мы перейдем в наступление и не оставим от Империи камня на камне.

— А разве есть какие-то сомнения в исходе войны?

— Сомнения есть всегда. Все зависит…

— Зависит от чего?

— От того, насколько полно мы используем все наши возможности, в частности, вас, Джеймс Моури.

— Интересно. А поконкретней? — полюбопытствовал Моури.

— Извольте. Сирианцам в техническом оснащении своей армии с нами не сравняться, но… — Вулф сделал многозначительную паузу. — И этого не знает широкая аудитория… Они в двенадцать раз превосходят нас численностью и, что немаловажно, богаче природными ресурсами.

— Впервые слышу. Это точно?

— Это — факт. Просто никто не хочет пугать общественность. У нас — качество, у них — количество. На одного землянина — двенадцать сирианцев. Это уже не такая безобидная фора, даже если учесть, что землянин впятеро или вшестеро сильнее сирианца физически. Оттягивать же время и заниматься повышением рождаемости просто глупо.

— Пожалуй. — Моури призадумался.

— Однако, если вспомнить, что один человек в состоянии взбудоражить целую страну, два — парализовать двадцатисемитысячную армию, а крошечная оса — прикончить четырех великанов, не считая машины, то, может, все и не так страшно. — Вулф перевел дыхание, давая Моури время осознать сказанное, затем продолжил: — Из этого следует, что один-единственный человек, скажем, нацарапав в определенном месте и в определенное время определенный текст, в силах сковать целую дивизию.

— Да-a, оригинальный способ ведения войны.

— И, думаю, весьма действенный.

— Мне тоже по сердцу подобные идеи…

— Я знаю. — Вулф достал из стола толстую папку. — В четырнадцать лет вас оштрафовали на сто сирианских гульдов за то, что вы на свежевыкрашенной стене государственного учреждения выразили --">