Константин Николаевич Боголюбов - Вещи господина Пика

Константин Боголюбов Вещи господина Пика

Фантастический рассказ К. БОГОЛЮБОВА

Иллюстрации Н. КОЧЕРГИНА

1.

Люди, потерпевшие неудачу, обыкновенно волнуются. Их речь становится сбивчивой к неясной; кроме того, они гримасничают, размахивают руками и неизвестно зачем бегают но комнате. Но, вопреки этому общему правилу, Митчель повествовал о своих злоключениях исключительно хладнокровно.

— Так вот, — говорил Митчель: — на завод, где находится его рабочий кабинет, никто проникнуть не может. А городскую квартиру мы поставили вверх дном, мы хозяйничали там, как у себя дома, но не нашли ничего, то есть нашли многое, что пригодилось бы простому взломщику… А нас не интересует ни гардероб, ни счета от портных, ни саксонский фарфор, ни средневековая утварь…

Господин Пик, слушавший чрезвычайно внимательно, встрепенулся.

— Вы хотите сказать, что Рэм собирает редкости?

— Да, именно это.

Несколько времени господин Пик молчал, потирая руки и радостно улыбаясь бабочкам, вытканным на ковре.

Он был совсем маленький господин, жирный, с брюхом, круглым, как яблоко, с прищуренными глазами и крошечным ртом. Голова у господина Пика была большая, переполненная злодейскими замыслами, которые, собственно говоря, и должны быть в голове владельца тайной конторы… Конторы чего? Воровства, разбоя, ограбления? — нет, говоря деликатно — конторы пересылки вещей из одних рук в другие.

И сюда-то, после целого ряда мытарств, попал Митчель, энергичнейший человек во всей Америке, желавший увидеть недосягаемые чертежи изобретателя Рэма. Теперь Митчель ожидал, когда заговорит господин Ник. И господни Пик сказал:

— Я думаю, что так можно сделать. Суть в том, чтобы попасть на завод, куда, по вашим словам, не попадает никто. Я думаю, что это удастся. Подождите немного…

Господин Ник исчез, и Митчель сидел в одиночестве, пока его не позвали из другой комнаты.

— Пройдите сюда, пожалуйста.

В соседней комнате было еще спокойнее. Был неподвижный воздух, пропитанный запахом лака и старого дерева, и были еще разные вещи, расставленные по углам: комоды с вычурной итальянской резьбой, малайские безобразные идолы, стулья рококо и стулья ампир, и турецкие табуреты для кальяна. А у окна стоял сам господин Пик с бесконечно приятной улыбкой.

— Вот это для вас годится, — сказал он, — похлопывая ладонью по крышке какого-то столика. — Митчель обозлился.

— Я не покупаю старую мебель.

— А я не продаю старую мебель, — ответил господни Пик шепеляво, потому что его губы были растянуты улыбкой и уже не оставалось места для слов. — Я продаю агентов, от которых требуется знание дела и полнейшая незаметность. А это у меня — самое лучшее. — Господни Пик снова похлопал ладонью по крышке столика.

Столик был толстоногий, c необычной массивной доской, изукрашенный всякими завитками, но Митчель не стал разглядывать варварскую орнаментику вещи, а поспешил догадаться:

— В столике, конечно, фонограф?

Господин Пик обиделся.

— Фонограф? — переспросил он, оттопырив губы. Или вы думаете, что я глуп, как девушка? Фонограф услышит самые пустяки, какую-нибудь фразу, вроде: — «подайте линейку». — Он запишет, как Рэм разговаривает с прислугой. По какое вам дело до прислуги. Агент должен посмотреть чертежи.

— Ну, да, агент изучит чертежи Рэма. Смотрите…

И вдруг толстолапый, криволапый, диковинный столик выдвинул вперед одну ножку, и, как бы цепляясь этой ножкой за пол, перетащился на один шаг ближе к Митчелю.

Движения вещи были неуклюжи. Казалось, что ей, сотворенной для стояния на одном месте, каждое движение дается с трудом. Была какая-то болезненность в движениях столика, но была и какая-то сила. Столик упрямо стоял на своих ножках, согнутых, как у человека, взявшего на спину куль соли.

Перед ожившей вещью стояли двое, одаренные искусством движения, изворотливые, но такие слабые на ногах, которых всего две и которые очень тонки. Один, Митчель, был, как стальная пружина, как пистолетный курок, взведенный, когда уже на полку насыпан порох и пуля забита в ствол; другой, господин Пик, посмеивался и разъяснял свои планы.

— Во что бы то ни стало поднять цену столика; он должен быть редкой и --">