Андрей Щупов , Владимир Гаков , Дэн Симмонс , Кир Булычев , Роберт Уилсон , Евгений Львович Войскунский , Деймон Найт , Стивен Бакстер , Алан Бреннерт , Андрей Тимофеевич Синицын , Журнал «Если» , Дмитрий Николаевич Байкалов , Андрей Викторович Щербак-Жуков , Александр Михайлович Ройфе , Джек Лоуренс Чалкер - «Если», 2000 № 03

«ЕСЛИ», 2000 № 03

Роберт Уилсон
РАЗДЕЛЕННЫЕ БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ

В первый год после смерти Лоррен я предпринял шесть попыток самоубийства. Попыток серьезных: шесть раз находился в опасной близости к зловещему флакону клоназепама. Но все шесть раз так до него и не дотянулся: мешал то ли инстинкт самосохранения, то ли отвращение к собственной слабости.

Тем не менее я всякий раз достигал желаемого. Шесть смертей. Даже не шесть, а бесконечное количество.

Только вот бесконечности бывают большие и малые.

Но тогда я об этом не знал.

Мне было всего шестьдесят лет.

Всю жизнь я прожил в городе Торонто. Тридцать пять лет проработал старшим бухгалтером в компании «Стимшипз Форвардинг», занимавшейся грузовыми перевозками по Великим Озерам. На пенсию вышел раньше срока — в 1997 году, незадолго до того, как у Лоррен обнаружили рак поджелудочной железы, убивший ее годом позже. Она в то время работала неполный день в букинистическом магазинчике «Файндерз» на Харборд-стрит, совсем рядом с университетским кварталом — районом, который мы оба любили.

Даже когда Лоррен не стало, я сохранил привязанность к этому району, хотя его очарование потускнело. Я остался жить в квартирке над антикварным магазином и часто прогуливался по ближайшим улочкам: по Спадине, лабиринтам Чайнатауна и Кенсингтону, превратившемуся в настоящий бенгальский базар, пропахший специями, кофе и подтухшей рыбой.

Но на Харборд-стрит я старался на заходить. Мое горе было еще слишком свежо. Однако в тот день небо выглядело необыкновенно голубым, весь город сделал глубокий вдох и так застыл, чтобы не расставаться с запахом весеннего цветения. Я задумчиво брел в восточном направлении с пакетом лука и сыра и неожиданно для себя оказался на Харборд-стрит. Улица стала наряднее, на ней прибавилось ресторанчиков и поубавилось овощных лавок, а гадалки да торговцы бисером и прочей ерундой вообще покинули эти места.

Только книжный магазинчик «Файндерз» остался на прежнем месте. Он навечно врос в цокольный этаж прокопченного викторианского здания, а расшифровать его выцветшую вывеску вообще не представлялось возможности.

Я зачем-то вошел. Вообще-то Оскар Зиглер, владелец магазина, присутствовал на похоронах Лоррен и непритворно скорбел, и я считал своим долгом выразить ему признательность. Помнится, Лоррен рассказывала, что он живет при магазине и почти никуда не отлучается.

Сам магазинчик тоже остался совершенно таким же, каким я его запомнил. Ориентировался я в нем не слишком хорошо, однако сразу сделал вывод, что за год с лишним здесь мало что изменилось. Товар имел такой залежалый вид, а покупатели были такими редкими гостями, что заведение должно было давным-давно прогореть. Не иначе, Зиглер владел не только им, но и всем домом и каким-то образом уклонялся от уплаты налогов. Магазин определенно был нужен Зиглеру не столько для извлечения прибыли, сколько для удовлетворения потребности накапливать старье.

Книг здесь было несчетное количество. Набитые битком полки загораживали все стены и подпирали потолки. Полки пониже превращали помещение в сложный лабиринт, к тому же очень скудно освещенный. Содержимое полок не представляло, на мой любительский взгляд, особенного интереса: все больше давно вышедшие из моды романчики и устаревшие тяжеловесные трактаты.

Перешагивая через коробки, из которых лезли, как пена, рассыпающиеся фолианты, я добрался до задней стены, где приютился прилавок с кассой. Здесь пять последних лет своей жизни Лоррен проводила по три-четыре часа в будние дни. Не знаю, может, книжная пыль оказалась канцерогенной… Не исключено, что ее отравил сам здешний ядовитый воздух, миазмы неподъемных сочинений вроде «Пейтон Плейс» или «Человека в сером фланелевом костюме».

Теперь за кассой сидела другая женщина — моложе Лоррен, но все равно не претендующая на свежесть. У нее были такие сильные очки, что ими было впору усилить оптику супертелескопа «Хаббл». Джинсовый комбинезон, седеющие волосы до плеч, любезная улыбка… Но мне женщина все равно показалась чем-то напуганной.

--">