Евгений Юрьевич Лукин - Работа по специальности

полу угадывалось, если присмотреться, светлое пятно, сместившееся за ночь сантиметров на тридцать влево.

- Ну, с богом!..

Их выбросило дальше, чем обычно, - чуть ли не на середину улицы.

- Эх, мать!.. - восхищенно молвил Василий. - Прям разлив на Волге...

Такого красивого утра он еще здесь не видел. Бледно-золотистые громады возносились со всех сторон к влажно-сиреневому с жемчужными наплывами небу. И такое же небо сияло под ногами - словно рухнувший недавно ливень затопил улицы, и вода стояла теперь, отражая подвижную жемчужно-сиреневую высь. В лицо веяло дождевой свежестью. Темные едва приметные кляксы "скоков" лежали, как незатопленные участки асфальта...

Одно время Василий гадал, сами ли хозяева выбирают, какому сегодня быть утру, но потом заметил, что здесь вообще нет ничего одинакового: ни световодов, ни колонн - ничего. И утро здесь тоже каждый раз другое...

Перед домом (Василий иначе уже и не называл основание гигантской колонны) делать сегодня было нечего. За ночь возникли всего две кубастенькие глыбы, с которыми бы и Дедок справился. Вот пускай и справляется - Дедку тоже лопать надо... А нам даже и неловко как-то с такой ерундой связываться...

Слегка вразвалочку он двинулся по блистающему покрытию, и взволнованный щебет за спиной напоминал ему утреннюю перекличку птиц, которых здесь, честно говоря, очень не хватало.

Из общего гвалта звонкими щелчками выделялось яростное "тьок! тьок!" Василий усмехнулся. Он знал, что означает этот возглас. Так в произношении Телескопа звучало русское слово "сачок".

- Телескоп! - сказал Василий, оборачиваясь. - Ты что тут из себя прораба корчишь? Тебя еще, по-моему, никто не назначал...

Телескоп притих, но все-таки продолжал идти с пустыми руками и вид имел начальственный. В следующий раз дам ему фартук нести, решил Василий.

Обогнув украшенный непристойным рисунком выступ, они свернули в узкий проход между башнями. Здесь тоже ничего из ряда вон выходящего не наблюдалось. На завалинке, то есть на приваленной к стене червеобразной глыбе, сидел и таращил бессмысленные мутные глаза Леша-Труженик.

- Привет передовикам! - старательно выговорил он. - С утра пораньше и за работу?..

На Леше было что-то вроде пончо из толстого мутного целлофана, подпоясанного по низу живота обрывком мягкого световода.

- А ты, я смотрю, успел уже? - поздоровавшись, хмуро сказал Василий. - Тоже, небось, с утра пораньше?

Честно говоря, ему было неловко, что Телескоп и его орава видят кого-то из людей расхлюстанного и в нетрезвом виде.

- А фартук-то, фартук! - пропустив укоризненную фразу мимо мясистых малиновых ушей, восхитился Леша. - Ну ты прям Рабочий, тебе б еще Колхозницу!.. С серпом...

- Конечно! - сердито сказал Василий. - Если все время у Пузырька торчать да завалинку просиживать... На тебе хоть штаны-то есть?

- На фиг? - искренне удивился Леша. - Это ж в самую чащу лезть! Какой-нибудь не тот световод перервешь - так и штанов не потребуется... А чо? Мужики не возражают, бабы - тем более...

Василий плюнул и, не желая с ним больше ни о чем толковать, зашагал прочь. Мимо Леши с писком и щебетом промаршировала лупоглазая команда Телескопа.

- Э! - ошеломленно позвал Леша. - Погодь!..

Василий обернулся.

- Это что, все твои? Ну ты прям как генсек...

Василий плюнул вторично и свернул за выдающийся мыском уступ. Следом за ним уползла и вся процессия. Лом они волокли, как муравьи гусеницу. Со стороны казалось, что кривоватый металлический штырь отчаянно отбивается.

Скрылись... Леша приуныл и оглядел в тоске пустую улицу. Сломать что-нибудь да снова сходить к Пузырьку?.. Это ведь вставать, переться за железяками... Может, в долг нальет?..

Леша горестно подпер кулаком небритую щеку, отчего правый его глаз принял несколько монгольские очертания, а левый вытаращился еще сильнее. Половина верхней губы заворотилась в тоскливом оскале.

Приняв такой страхолюдный образ, Леша-Труженик надолго оцепенел, пока наконец вытаращенный глаз его не уловил какое-то движение неподалеку. Тогда Леша сделал над собой усилие и навел уехавшее в сторону око на резкость. Плывущая цветными пятнами улица подобралась, стала рельефной, и в нескольких шагах от Леши прояснился высокий юноша с красивым исполненным меланхолии лицом. Обильные светло-русые волосы свободно падали на большие оттопыренные уши, скрывая их почти полностью. Из одежды на юноше были одни лишь короткие облегающие штаны типа балетного трико - темно-серые, --">